Люди Кода

Дожили, — подумал Мессия. И почему-то вместо ожидаемого восторга ощутил смутный страх, кольнуло ожидание неприятного, но мысль была мимолетной, и ее место мгновенно заняла другая. Эта женщина, Людмила, что связано с ней? Она рядом, и эта встреча может оказаться важнее Третьего храма. Кощунственная мысль, но, как и все мысли Мессии, — верная.

* * *

Я все же позволю себе чуть отступить от собственного решения не рассказывать о событиях, известных всем, и не комментировать то, что давно и многократно прокомментировано, если мои мысли по поводу того или иного события не противоречат общепринятым. Тот день, о котором сейчас идет рассказ, вошел в историю и, отхронометрированный по минутам, описан в любом учебнике истории. Это так. Но, перечитав текст, я все же понял, что кое-какие нюансы могут быть упущены, если по ходу дела хотя бы в двух словах не напоминать об известном. Временной пунктир. Так легче сопоставлять.

Именно в тот момент, когда Мессия объявил о возможности немедленно начать возведение Третьего храма, в Джакарте началось совещание глав правительств стран Тихоокеанского бассейна. А боевики тамильской группы Охамы погрузились в самолеты. Папа Римский Генрих-Иоанн I опубликовал энциклику, в которой слагал с себя сан и преклонял колени перед Мессией. А президенты США и России в телефонном разговоре договорились совершить совместное паломничество в Иерусалим.

Все это, казалось бы, не имело никакого отношения к тому незначительному обстоятельству, что в то же время Людмила Купревич с сыном Андреем вышла из автобуса на центральной автостанции Кфар-Хабада и спросила у полицейского как пройти к Дому. Удивительнее всего, что полицейский, в обязанность которого входила и охрана покоя Мессии, не только показал дорогу, но вызвался проводить незнакомую женщину с ребенком. Полицейского звали Моше Пораз, и впоследствии он утверждал, что не мог поступить иначе, потому что некая внутренняя сила приказала ему сделать именно так. Надо полагать, что эта внутренняя сила была всего лишь мысленным приказом Людмилы. Впрочем, она и сама этого не поняла. В то время люди, как известно, еще не научились даже на сотую долю пользоваться теми возможностями, какие открыл перед ними Код.

Винить их в этом?

* * *

Автобус мчался как на пожар. У Людмилы захватывало дух от мгновенно возникавших и исчезавших сзади огромных придорожных щитов с яркими картинами и надписями, прочитать которые на такой скорости было просто невозможно.

Андрей приник носом к окну, а Людмила, которая с удовольствием поменялась бы с сыном местами, смотрела на странный пейзаж с ощущением человека, попавшего на Марс из захолустной Жмеринки. Краски поражали более всего. Ослепительно синее море. Ослепительно желтый песок. Ослепительно розовые дома, хотя, скорее всего это был лишь отсвет недавно взошедшего солнца. И небо. Оно не ослепляло, оно привораживало, такого глубокого цвета просто не могло существовать в природе, это был цвет бесконечности мира.

Проехали Нетанию, и водитель снизил скорость, слишком много машин двигалось в сторону Тель-Авива. Людмила закрыла глаза, зрительные впечатления уже достигли предела, хватит, нужно подумать. Нужно разобраться в себе. Почему-то все последние месяцы прошли в хаотической суете, когда каждую минуту нужно было делать что-то конкретное, зависевшее не столько от ее желания, сколько от принятого решения, которое и навязывало те или иные поступки. Сейчас, когда какой-то час отделял ее от цели, она впервые задала себе тривиальный вопрос: а кто ее, собственно, к Мессии допустит? Кто она такая по сравнению с главами конфессий, государств и великими людьми? Да ее прямо на автобусной станции завернут и отправят назад, в Кацрин Хадаш! И какой нужно было быть идиоткой, если раньше эта элементарная мысль ей и в голову не приходила! Чем медленнее двигался автобус, меняя то и дело полосу, чтобы опередить хотя бы одну машину, тем нелепее казалась Людмиле поставленная цель. Когда в районе Северного железнодорожного вокзала автобус остановился в пробке, единственным желанием Людмилы было немедленно выскочить из салона и мчаться в аэропорт. Домой. На Моховую. Здесь не дом. Дом — там.

Автобус тронулся, и Людмила неожиданно успокоилась. Будто кто-то коснулся ее волос, погладил их и сказал тихо «Ну что ты… Все хорошо… Я жду тебя…»

— Ты что-то сказал? — спросила она Андрея.

Мальчик только помотал головой, все его внимание было занято потоком машин, он пытался определять их марки, но здесь преобладали японские, о которых он почти ничего не знал.

Когда Людмила с Андреем вышли из автобуса на центральной станции Кфар-Хабада, им, как и остальным пассажирам, пришлось пройти паспортный контроль. Полицейский, впрочем, не столько изучал фотографии, сколько вглядывался в лица, будто вел с каждым пассажиром краткий немой диалог. Людмила протянула общий на нее и Андрея паспорт с тиснением «Россия» на обложке.

— О, — сказал полицейский по-русски, — добро пожаловать. Хорошо, что вы приехали именно сегодня. Замечательный день, не правда ли?