Люди Кода

Он тосковал. Не столько даже по женщине, как по чему-то привычному, по человеку, который был частью его — старого. Он — новый — не мог родиться в момент, в нем еще оставалось много от прежнего Ильи Давидовича Кремера, и без Дины он чувствовал если не страх перед будущим, но некую обнаженность души; то, что обычно предназначалось ей одной, те мысли, те слова, которыми он хотел поделиться и делился лишь с женой, теперь он вынужден был или хранить в себе или, преодолевая инерцию сознания, произносить на людях, совершенно порой не представляя реакции слушателей.

Он говорил себе, что жена поступила с ним подло, убедил себя в этом, и даже заверения министра полиции Орена в том, что у Дины не было физической возможности покинуть Израиль, но в пределах страны ее нет, во всяком случае — живой, эти заверения никак не влияли на его убеждение. Может быть, его сознание просто не желало смириться с мыслью, что Дины нет в живых?

Он был Мессией — во всяком случае, его признал Мессией весь цивилизованный мир, — и он делал все, что должен был делать Мессия, но сам понимал, скорее, впрочем, подсознательно, чем давая себе в том полный отчет, что сыграл роль короля на час. Он чувствовал себя истинным Мессией только в тот единственный вечер — первый вечер, — когда стоял на трибуне кнессета и произносил пророчество, подсказанное ему исчезнувшим И.Д.К. Он мог читать мысли — он знал мысли всех, кто присутствовал в зале, всех, кто собрался на площади перед кнессетом, всех, кто в этот час молился в синагогах и даже, как ему казалось, каждого, кто смотрел телевизор и видел его на экране в Европе, Америке или Азии. Как он мог уловить хор, вопль, шквал подосознательного у сотен миллионов человек? Эта мысль (точнее — страх и непонимание) пришла потом, а тогда он ничего не боялся, он действительно мог слышать каждого. И каждый — это он тоже знал — слышал его.

С того вечера все шло не так, как хотел он, Илья Кремер, а так, как предписывают положения Галахи и Талмуда, которые он не так уж хорошо помнил, каждую минуту боялся попасть впросак и попадал в него то и дело, что воспринималось окружающими как естественное своеволие Посланца.

Почему, думая о Дине, он практически никогда не задумывался о причине исчезновения И.Д.К.? Не думая, он не задавал себе и этого вопроса. Да, Илья Купревич обрек его на этот подвиг души и сознания. Все. На этом участие И.Д.К. было завершено. И Бог повелел ему уйти с дороги. Куда? Какое это имело значение по сравнению с событиями, произошедшими за полгода? Об И.Д.К. и думать не стоило.

Мессия не думал.

Сегодня придет Патриарх и нужно оказаться на высоте.

А сейчас он позвонит и скажет, что готов идти в синагогу.

x x x

Я знаю, что предлагаемая интерпретация вызовет немало споров, если не сказать больше. Я уже говорил о дискуссиях с ортодоксами, дискуссиях тем более нелепых, что обе стороны имели на руках идентичные материалы. Я не намерен оспаривать ни объективной роли Мессии в зарождении новой цивилизации, ни описанного в истории всех планет развития событий. Как читатель успел заметить, Мессия в моем изложении — человек, сомневающийся в себе и своем предназначении. Более того — не знающий ни причин своих поступков, ни даже (в этом я готов поспорить с каноническими интерпретациями) глубин иудаизма, каковой он изучал лишь в течение нескольких лет, проведенных в ешиве "Ор леолам". Меня как исследователя интересовал внутренний мир Ильи Давидовича Кремера, которого история выдвинула на роль спасителя человечества в силу чистой случайности.

Я оставляю в стороне практически все внешние события, упоминая о них в тексте лишь в том случае, если они имели прямое отношение к переживаниям Мессии.

Кстати, даже в ортодоксальной литературе отмечается, что Второй этап перехода начался в день посещения Мессии Патриархом Московским и Всея Руси Алексием. Канонические тексты поддерживают мнение о том, что именно богоугодная беседа Патриарха с Божьим Посланцем привела к новому божественному откровению. На деле, как я полагаю, попросту включилась следующая стадия программы — и вовсе не содержание беседы стало тому причиной. Возможно, катализатором было нечто, произнесенное во время беседы. Возможно — нет.

Программа генетических изменений, включенная И.Д.К., работала в теле Мессии, естественно, чище и быстрее, приводила к переходу от стадии к стадии раньше, чем сам Мессия успевал эти скачки осознать и — тем более — перевести их в вербальные коды с тем, чтобы передать всем остальным людям. И.Д.К., участвуй он в этом процессе, провел бы все стадии, надо полагать, более эффективно. Но миссия И.Д.К. оказалась иной. Кто, в конце концов, скажет, что важнее: быть разведчиком, исследующим Цель, или полководцем, ведущем к этой Цели всю армию?

Не мы выбираем себе роль, но нас выбирают на роль обстоятельства. Можете называть это волей Бога, если такой подход представляется вам более соответствующим вашим главным аксиомам.

x x x