Люди Путина

В октябре 1991 года Ельцин подписал указ о роспуске КГБ, разбив комитет на четыре службы, и за несколько месяцев до этого назначил главой организации Вадима Бакатина. Это свидетельствовало о том, что меры носили косметический характер. Бакатин был человеком со стороны, на закате советского режима успел недолго побыть министром внутренних дел, и комитетчики существенно превосходили его в профессиональном плане. Он признался московской журналистке Евгении Альбац, что не контролировал подчиненных, которые манипулировали им и утаивали от него информацию.

— Я убежден: того, что они не хотят, чтобы я знал, я знать не буду.

Официально КГБ распался, но мощное крыло внешней разведки под предводительством Примакова, теперь переименованное в Службу внешней разведки (СВР), осталось нетронутым. Сотни тысяч деморализованных офицеров уволились из спецслужб, мечтая заняться бизнесом, но многие ушли в подполье. Например, «Путин и Собчак оставались в тени», — сказал работавший на КГБ и пожелавший остаться анонимным посредник:

— На самом деле они все сохранили. Они изменили фасад, поменяли название. Но больше ничего не изменилось.

Официально бюджет СВР сократили, но вскоре обнаружились и неофициальные источники финансирования. В то время как правительство было не в состоянии выплачивать пенсии и зарплаты учителям, врачам и другим государственным служащим, новый премьер-министр Егор Гайдар сумел обеспечить достаточное финансирование стратегических форпостов внешней разведки. Одна такая выплата в 1992 году составила 200 миллионов долларов — деньги ушли на поддержку режима Фиделя Кастро на Кубе, что позволяло внешней разведке продолжать прослушивать США на станции Лурдес. Платеж провели по сложной схеме, которая включала обмен нефтепродуктов на импорт сахара, такие же контрабандные операции проворачивал КГБ через «дружественные фирмы». Трансфер в 200 миллионов долларов был осуществлен в тот момент, когда официальный бюджет России на 1992 год составлял 148 миллионов долларов. В тот же год Гайдар перевел через другие каналы миллиардный заем из Международного валютного фонда, предназначенный для стабилизации экономики, на поддержку Евробанка — советского государственного банка в Париже и одного из финансовых столпов российской сети внешней разведки.

В первой половине 1990-х годов КГБ оставался закулисной силой. По-прежнему везде присутствовали агенты — их нанимали как торговых консультантов и руководителей отделов безопасности. До 1995 года нефтяной сектор оставался в руках государства, а экспорт контролировался агентами внешней разведки КГБ.

— И это прослеживалось повсюду, во всех компаниях, во всех правительственных учреждениях, — говорил Кристиан Мишель. — Это были не отдельные частные лица, а целая сеть. Люди из КГБ контролировали такие сети, без них ничего бы не сдвинулось.

Вначале многие высшие чины КГБ, способствовавшие переходу к рыночным отношениям, ушли работать на молодых олигархов, которых сами же и взрастили в процессе горбачевских реформ. Иногда они просто являлись за своей долей, но в некоторых случаях хотели и власти.

— Они говорили: «Делаешь деньги и откатываешь нам», — заявил Юрий Швец.

Сориентировавшись в рыночных реформах правительства, заработав состояния и получив власть, молодые магнаты постепенно задвигали на задний план своих бывших спонсоров из КГБ. Казалось, рождается новая Россия, в которой вчерашние комсомольцы превращаются в сияющие символы новой эпохи капитализма. Ходорковский с командой банка «Менатеп» даже выпустил манифест, прославляющий ценности богачей: «Наши цели ясны, задачи определены — в миллиардеры. […] Хватит жить по Ильичу. Наш компас — прибыль, наш кумир — Его Финансовое Величество Капитал. Богатство раскрепощает». 50 тысяч таких листовок раздали на улицах. Магнаты стремились выбиться в миллиардеры, хотели доказать, что в обогащении нет ничего плохого — и это после десятилетий коммунистической идеологии, когда получение прибыли считалось преступлением. Но «молодые волки» выбрали кратчайший и легчайший путь к богатству.

Реформы, которые претворяло в жизнь правительство Гайдара, должны были переключить Россию на рыночные отношения максимально быстро, невзирая на последствия. Консультантами выступили американские экономисты из Гарварда под руководством Джеффри Сакса. Он надеялся, что результаты превзойдут итоги реформ «шоковой терапии» в Польше, где стремительный переход на рыночную экономику был реализован за два года. Но в России развитие существенно тормозилось советским наследием. Гайдаровские реформаторы оказались в меньшинстве, а прогнившая система, в условиях которой запускались эти реформы, ударила по экономике. В выигрышной позиции были только такие, как Ходорковский, успевшие открыть банки в последние годы советской власти. Какое-то время казалось, что американские экономисты смирились и с этим. Они надеялись помочь вырастить новый класс предпринимателей и были готовы на все, чтобы ослабить хватку старой гвардии.