Люди с чистой совестью

— Добре. А ну, слухай. Выбери мени из своей роты самых бойцовых хлопцев. И сам проследи: оцю дивчину мени на повозку положить, да листьев, моху, сена наложить, щоб не трусыло. И всю дорогу не отходить. Кормить — чем только можете. — Он повернулся к Маевской: — Какую пищу ей принимать?

— Яйца, молоко, варенье.

— Чуешь? Щоб яец, молока достали. Варенья выдайте, хай кормять ее девчата. Поняв? Варенье любишь, милая?

— Очень люблю, — устало улыбнулась Катя.

— Понятно, — откозырял ей Карпенко.

— Ну, вытягивай свою роту. Ребят пошли сюда. Они при штабе вместе с ней будут. Пошли, комиссар.

Все ушли, кроме Маевской и Молчанова. Катюша кончила работать и показала на наушники Молчанову. Он снял их с ее головы.

— Укладывайте рацию, сматывайте антенну, как я вам показала. Ведь фронт ответил: «Завтра буду вас слушать в это же время!»

За деревьями замелькали люди. Это строй третьей роты, неделю дежуривший ночами у костра. Она двинулась… Впереди шел Карпенко, положив руки на автомат. Они подошли к свежевырытой могиле и построились в каре. Руднев сказал краткую речь. Грянул залп. Тихая команда прервала минутное молчание, и отряд снова двинулся вперед.

Всю зиму по Украине мели метели. Шла поземка… Но уже смелее и увереннее двигался отряд. А когда вздулись на украинской земле жилы рек, потекли ручьи, превращаясь в потоки, бурные и могучие, — все дальше и смелее шел отряд. Двигался и тогда, когда распустились, зазеленели буйные леса.

И каждый день радистка Катя работала на ключе.

В поле по небольшому оврагу ползли два разведчика. Один смотрел в бинокль: шли поезда с гитлеровскими дивизиями. Разведчики приносили Ковпаку донесения. Он подписывал и передавал радистке. Радистка работала на ключе.

На аэродроме стояли вражеские самолеты. Хлопцы достали живьем немецкого летчика, и снова радистка работала на ключе.

А через несколько часов разведчики, наблюдавшие за аэродромом, видели, как пикируют наши самолеты, слышали взрывы, видели клубы жирного дыма над вражеским аэродромом.

Еще прошло несколько месяцев, и радистка Катя приняла по радио радостное сообщение. Командиру отряда было присвоено звание Героя Советского Союза.

Уже после войны, встречаясь с партизанами — ленинградцами, брянцами, белорусскими и крымскими, изучая их дневники и записи, мне неизменно приходилось сталкиваться с фактами, показывающими, как руководители партии заботились и помогали с первых шагов зарождению партизанских отрядов, из которых потом выросло всенародное партизанское движение. Сотнями нитей, подпольных каналов, ходоков через фронт, подпольными и партизанскими радиостанциями партия связывала отдельные боевые группы в единое всенародное партизанское движение.

Как неотделимая часть вооруженных сил, в тылу врага действовали партизанские отряды, направляемые Верховным Главнокомандованием по верному пути к победе.

18

24 ноября 1942 года мы заняли большое село Стодоличи. Село напоминало новостройку. Оно делилось на две половины: старая его часть — типичное полесское село с несколькими кривыми улицами; чуть подале, на бугорке, по обеим сторонам хорошей улицы расположились новые дома, построенные за несколько лет до войны.

Село стояло в двенадцати километрах от окружного центра Лельчицы. До войны здесь было электричество и паровая мельница. Колхоз имел автотранспорт и славился своим животноводством.

В ночь на 27 ноября по хорошей санной дороге мы двинулись в направлении Лельчиц. Операция была разработана на полное окружение и уничтожение противника, который из Лельчиц своими щупальцами опутал весь этот большой район.

Руднев шутя говорил командирам:

— Ну, держись, хлопцы! Знайте, что Лельчицы — это наши партизанские «Канны»!

В двенадцать часов ночи роты вышли на исходное положение, и начался бой. Продвижение по окраинам шло успешно. Большая часть городишка была занята быстро, но затем наступление стало захлебываться. Центральная улица Лельчиц, на которой помещались учреждения, частично была занята нами, но затем противник стал оказывать все большее сопротивление. Большой двухэтажный дом жандармерии, опутанный проволокой, каменный дом гебитскомиссариата, парк на пригорке в центре города со сходившимися к нему со всех сторон улицами, здание тюрьмы и другие каменные дома были сильными оборонительными пунктами немцев. Ковпак, расположившийся на командном пункте в крайних домах, решил бросить в бой артиллерию.

Прикрывать батарею пошла наша тринадцатая рота.

Первой нашей заботой было выбить противника из большого двухэтажного дома жандармерии — и десяток снарядов из 76–миллиметровой пушки сделали это. Мы ворвались в здание, битком набитое винтовками, лыжами, мешками с сахаром, бельем. Внутри помещение напоминало универсальный магазин. Вслед за первыми смельчаками в здание ворвались еще человек сто — полтораста.