Люди с платформы №5

— Если хочешь, Марта, я готов помочь, — сказал он. — Поскольку мы часто ездим в одном вагоне, можно потратить это время с пользой. При условии, что тебя больше не вытошнит на меня. Обещаешь?

Et voila![10]

ЭММИ

Эмми казалось, будто она случайно попала на съемки голливудского фильма.

Она сидела в своем любимом итальянском ресторане, освещенном колеблющимися огоньками свечей. В ее тарелке оставалась еще половина порции спагетти вонголе, а перед нею на коленях стоял Тоби, держа открытую коробочку, где лежало кольцо с крупным сверкающим бриллиантом. Она ждала, что в любую минуту режиссер крикнет: «Снято!» — и официанты покинут съемочную площадку, отправившись пить чай из пластиковых кружек и дымить электронными сигаретами.

— А ведь когда наши дети спросят, как ты делал мне предложение, они не поверят, что так было на самом деле. Все слишком уж совершенно, — сказала Эмми. — Я и сама едва верю.

— Послушай, не хочу тебя торопить, но я сейчас прямо как на иголках, и вдобавок левую икру мне сводит судорогой. Считать ли упоминание о наших гипотетических детях твоим «да»? — спросил он.

__ Ну, конечно, мой ответ «да»! Я с радостью стану твоей женой! — воскликнула она.

Тоби улыбнулся и повернулся к притихшим посетителям ресторана, ожидавшим развязки.

— Она сказала «да»! — крикнул Тоби, и весь ресторан взорвался овациями и приветственными криками; возможно, люди радовались тому, что им не пришлось стать свидетелями отказа, который травмировал бы незадачливого жениха и испортил вечер им самим.

Тоби крепко обнял Эмми, словно боясь, как бы она не передумала и не убежала. Официанты достали шампанское, заблаговременно поставленное охлаждаться под стол. Правда, девушка заметила, что бутылка оставалась закупоренной. Так, на всякий случай.

Все это Тоби проделал с тем же изяществом, какое присутствовало в убранстве их дома, продумав каждую мелочь и предусмотрев любую неожиданность. Даже кольцо идеально сидело на ее пальце. Эмми думала об этом, водя большим пальцем по острым граням бриллианта. Привыкнет ли ее рука к тяжести кольца?

— Как ты узнал точный размер? — спросила она.

— А я измерил твой палец, пока ты спала. Непростая задачка, скажу тебе! Очень боялся, что ты проснешься и подумаешь, будто я — фетишист, помешанный на пальцах. Тебе ведь нравится это кольцо? Я проверил законность приобретения бриллианта ювелиром, поскольку знаю твою щепетильность в подобных вопросах. Правда же, оно очень красивое?

— Я просто в восторге! — с чрезмерным энтузиазмом произнесла девушка.

Будь Эмми по-настоящему требовательной (а она такой не была), она бы призналась, что всегда мечтала о кольце с изумрудом. Но откуда Тоби знать такие тонкости? А если бы он спросил, какое именно кольцо она хочет, не получилось бы сюрприза.

Эмми часто слышала фразу: «И тут я понял (а), что это действительно мой человек», однако раньше считала ее лишь расхожим штампом. И вдруг сейчас это выражение обрело точный смысл. Эмми не представляла свою жизнь без Тоби. После знакомства с ним их отношения значили для нее все больше и больше и теперь почти целиком заполняли ее мир. Никто не любил Эмми так сильно, как он, и предложение руки и сердца, сделанное сегодня в ресторане, — лучшее тому доказательство.

Девушка оглядывалась по сторонам, стараясь запомнить каждую мелочь этого удивительного вечера: запах чеснока и свежевыпеченного хлеба, ощущение от прикосновения пальцев к накрахмаленной льняной скатерти, пузырьки шампанского, лопающиеся у нее на языке, лязг посуды, доносящийся из открытой двери кухни. Все это она хотела надежно записать в памяти, чтобы потом воспроизводить по желанию.

Едва они вернулись домой, Эмми достала айфон и сделала видеозвонок отцу. В Англии день уже кончался, а в Калифорнии — еще только начинался. Отец перебрался туда после смерти ее матери и спустя несколько месяцев после того, как Эмми окончила университет. «Здесь слишком много дурных воспоминаний», — сказал он. Похоже, даже радость общения с единственной дочерью не перевешивала эти воспоминания. Прошло столько времени, а отцовское решение до сих пор отзывалось болью в ее душе. Возможно, теперь, когда они с Тоби создадут собственную семью, эта рана наконец-то затянется.

На экране мобильника появился папа: зеленые глаза, как и у нее самой, но только окруженные морщинками, густые вьющиеся волосы, ставшие почти целиком седыми. Ему нравилось именовать себя «серебряным лисом».

Отцовское лицо выглядело очень знакомым, и все же расстояние и разница часовых поясов давали о себе знать. Его кожу покрывал бронзовый загар, чем Эмми похвастаться не могла. Кухню, в которой он находился, заливал яркий утренний свет. Искусственный свет гостиной делал лицо Эмми еще бледнее.