Люди с платформы №5

— Это было не слишком-то легко, — отозвался он. — Пришлось не обращать внимания на постоянные осуждающие взгляды и вести себя как совершенно тупоголовый и толстокожий тип.

— Представляю, каких трудов вам это стоило. Зато я усматриваю в этом чудесный повод для завершения совершенно фантастического дня. По такому случаю не грех угоститься джином с тоником. К счастью, у меня есть пара стаканчиков. И еще орехи. Салфетки тоже имеются.

— Айона, да вы никак таскаете в своей сумке полный набор деликатесов? — удивился Пирс.

— Пятое правило проезда в пригородных поездах гласит: «Находись в постоянной готовности к любым неожиданностям». Я могу помочь в случае спущенной петли на колготках, комариного укуса или неожиданно начавшихся месячных.

— Для меня это и впрямь было бы весьма неожиданным, — хмыкнул Пирс.

— Для меня тоже, — призналась Айона. — Но я с четырнадцатого года держу в сумке гигиенические тампоны.

Пирс несколько смутился. Он явно плохо разбирался в женской физиологии.

— Перегрузила вас информацией? — спохватилась Айона. — Тогда сменим тему. Расскажите, как прошел ваш день.

— Не самым лучшим образом, — осторожно ответил Пирс, хотя по лицу его чувствовалось, что день прошел из ряда вон плохо.

Айона почувствовала себя Винни-Пухом, внезапно наткнувшимся в Чудесном лесу на грустного Иа-Иа, и даже немного рассердилась на попутчика, понизившего ей градус настроения.

— Хотите об этом поговорить? спросила она, подавляя раздражение.

Айона твердо заявила себе, что сейчас у нее достаточно joie de vivre[9] и она может поделиться с другими.

У вас когда-нибудь возникало ощущение, что ваша жизнь подобна башне в «Дженге»? Стоит убрать один кирпичик, и вся конструкция рушится, — спросил Пирс.

— Конечно, и не раз, — кивнула Айона, вспомнив отвратную физиономию кадровички Бренды.

Она уже хотела спросить о том, какие именно люди или события убрали кирпичики из его жизненной башни, но внезапно разговор прервался.

— Простите, — произнес молоденький робкий голосок. — Вас зовут Айона?

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— Я Марта. Санджей посоветовал мне вас разыскать.

Эта девочка целиком состояла из локтей и коленок плюс пара симпатичных щечек. Наверное, лет пятнадцать, не больше. Впрочем, все, кому было меньше сорока, казались Айоне пятнадцатилетними.

— Садись, — сказала она девочке, сняв с сиденья Лулу и смахнув на пол клок оставшейся собачьей шерсти.

Марта нервно покосилась на Пирса, словно тот мог в любой момент наклониться и укусить ее. Айона вспомнила, что уже видела эту девочку в поезде.

— Дорогая, Пирса можешь не бояться. Он стал вполне ручным и очень сожалеет, что наорал на тебя в то утро, когда тебе вдруг стало плохо. Правда, । Пирс? — спросила Айона, сурово взглянув на него.

— A-а, это ты, — буркнул Пирс. — Девочка, которую вытошнило на мой ноутбук. К счастью, все обошлось. Нет такой поломки, которую нельзя было бы исправить, оставив приличную сумму в местной компьютерной мастерской. Извини, что тогда накричал на тебя. Мне очень неудобно.

Судя по тому, каким взглядом одарила попутчика Марта, она не слишком поверила его словам.

— Любой друг Санджея — мой друг, — объявила Айона. — Теперь скажи, чем я могу тебе помочь? Пирс, вы не возражаете?

Пирс выглядел малость обиженным, но Айона проигнорировала такую мелочь. Время в поезде пролетает незаметно, а ей нужно успеть выслушать эту девочку.

Тихим голосом, запинаясь, жестикулируя и гримасничая, чтобы не прибегать к слишком откровенным и шокирующим словам, Марта поведала Айоне историю про снимок и последующую травлю.

— Как понимаете, учителям я рассказывать об этом не хочу. Родителям признаться тоже не могу, поскольку они не живут вместе и там вообще все очень… непросто. Они наверняка станут сперва обвинять меня, потом — друг друга, и в результате начнется очередной скандал. А друзей у меня теперь не осталось.

— Вот и еще одна шаткая башня из кирпичиков, — пробормотал Пирс.

Марта замолчала и с недоумением взглянула на соседа, не зная, как ответить.

— Дорогая, не обращай внимания. У него сейчас карьерный кризис, с которым мы будем разбираться в другой раз, — пояснила Айона, наградив Пирса профессиональным взглядом, говорящим: «Помолчи, дорогуша».

— У меня и раньше не получалось быть такой, как все, а теперь уже точно не получится. Я просто не знаю, что мне делать.

И Марта заплакала, вытирая глаза манжетами школьного блейзера. Лулу сочувственно заскулила. Французская бульдожица обладала необычайно развитым (особенно для собаки) чувством эмпатии. Наверное, в прошлой жизни она была знаменитым психотерапевтом.