Люди с платформы №5

Войдя в комнату для совещаний, Айона остановилась как вкопанная. Ее буквально захлестнуло волной ужаса, когда она увидела рядом с боссом Бренду, начальницу отдела кадров. Вообще-то, подразделение, возглавляемое этой женщиной, еще в девяностые переименовали в «отдел людских ресурсов», и отделом кадров оно оставалось лишь в мыслях Айоны. Она пришла сюда, думая, что разговор с главным редактором будет происходить с глазу на глаз, и вдруг такой сюрприз. Вид у Бренды был навязчивоуслужливый. Само по себе это еще ничего не значило, поскольку Бренда всегда, что называется, смотрела начальству в рот, однако сейчас, взглянув на подобострастную физиономию кадровички, Айона лишь сильнее почувствовала, что надвигается беда.

— Всем привет! — бодро произнесла она, мысленно ругая себя за легкую дрожь в голосе. — Два человека сойдут за всех? Может, мне надо было сказать: «Привет обоим» или «Приветствую вас двоих»?

Айона сознавала, что несет чушь. Она устремила взгляд на шефа в тщетной надежде, что таким образом Бренда вдруг исчезнет. Редактора звали Эд. Может, он специально сменил имя, чтобы соответствовать этой работе?[3] Любопытная тема для размышления, но сейчас надо думать совсем о другом.

— Э-э-э, Айона, вам не трудно удалить на время разговора собаку? — спросил Эд, целясь пальцем в ее дорогую Лулу, словно солдат расстрельной команды.

В каком-то смысле, он и был таким солдатом.

Дверь оставалась открытой. Айона вышла, пятясь задом, чтобы никто из этих двоих не попытался выстрелить ей в спину.

— Вы не понянчитесь несколько минут с моей малышкой? — обратилась она к помощнице руководителя, как теперь именовались секретарши, уже не знающие стенографии.

Девица явно обрадовалась приятному развлечению. Еще бы не обрадоваться, когда тебе платят мало и при этом совершенно не ценят, когда ты просто приложение к Эду.

— Лулу любит, когда ей почесывают в мягких местах, особенно за ушками. — Когда Айона нервничала, то всегда перебарщивала. Вот и сейчас она зачем-то добавила: — Да и кто из нас не любит этого? — сопроводив вопрос натянутым и несколько визгливым хихиканьем.

Помощница руководителя недоуменно поежилась.

— И вновь, друзья, иду на баррикады, — пробормотала себе под нос Айона.

Она вошла, держась прямо, с высоко поднятой головой, так, как в свое время выходила на сцену.

— Присаживайтесь, — произнес Эд, указав на ряд разноцветных пластиковых стульев, стоявших по обеим сторонам стола.

Айона выбрала стул справа, надеясь, что сочетание ярко-оранжевого пластика и красного костюма пагубно скажется на сетчатке глаз Бренды. Усевшись, она достала из сумки блокнот и карандаш. Никаких записей Айона делать не собиралась, но при случае, если вдруг возникнет нужда, можно воткнуть карандаш в руку Эда. Эта мысль немного приободрила ее.

— Итак, прежде чем приступить к детальной аттестации, я бы хотел поговорить с вами об общем положении дел, — сказал главный редактор, складывая пальцы домиком и напуская на себя серьезный вид, словно школьник, вообразивший себя управляющим банка.

Он стал излагать подробности, повествуя о падении тиража, снижении доходов и росте издержек. Все эти цифры проплывали мимо Айоны, как радиоактивная пыльца, несомая ветром, хотя она и всячески изображала полнейшую заинтересованность.

Как вы понимаете, — подытожил Эд, — нам необходимо всерьез сосредоточиться на электронной версии журнала и привлечь более молодую аудиторию. Следовательно, весь наш контент должен быть современным и отвечающим потребностям сегодняшнего дня. А это значит, что рубрика «Спроси Айону» ощущается уже несколько… — Он умолк, подыскивая нужное прилагательное. — Устаревшей.

Даже в оскорблениях Эд демонстрировал явное отсутствие творческой фантазии.

Айону замутило. «Прекрати, — мысленно приказала она себе. — Вставай и сражайся. Думай о Боудикке, королеве кельтов». Айона собрала свою разношерстную армию и поднялась на колесницу.

— Эд, вы даете мне понять, что я слишком старая? — спросила она и замолчала, наслаждаясь зрелищем побледневшей «кадровой ресурсницы», подбородки которой стали еще заметнее. — Будучи журнальным психотерапевтом, могу сказать: жизненный опыт — это настоящее богатство. А у меня его предостаточно. И все-то я испытала на собственной шкуре: сексизм, дискриминацию по возрасту, гомофобию.

Она разбрасывала слова, как бомбы, каковыми они, собственно, и являлись. Получи Айона инвалидность, что в ее возрасте было вполне возможно, у нее на руках оказался бы полный список потенциальных случаев дискриминации. «И тогда, кадровичка Бренда, ты бы ужом вертелась, ища способ, как из всего этого выпутаться».

— У меня и в мыслях ничего такого не было, — возразил Эд. — Я просто ищу альтернативу. — (Айона сразу же поняла: в контексте их разговора подобная формулировка подразумевала «выдвигаю ультиматум».) — Подумайте об уменьшении круга обязанностей. Вы бы смогли больше времени проводить с внуками.

Айона с предельной жесткостью посмотрела на собеседника и хрустнула костяшками пальцев. Этот звук всегда заставлял Эда морщиться.