Люди в летней ночи

Никакого удивления не вызовет и то, что старый человек предпримет небольшую прогулку, просто так, чтобы скоротать воскресное время. Молодая пышная зелень грядок и деревьев столь обильна, в ней проявляется такая мощь сил природы, что восхищаться этим в воскресный день не стыдно даже самому мужественному мужчине. Даже самый суровый хозяин может пойти посмотреть на них и прикинуть виды на урожай. Для бедного крестьянина, у которого всего-то несколько капландов[13] своей земли, а в будни — тяжкий труд на чужих полях, такая тихая и задарма доставшаяся радость в день отдыха особенно приятна.

Та же самая водная гладь, так чутко отражавшая ночью берега и острова, теперь сверкает и переливается в свете всемогущего солнца. Вот и старина Куста идет-бредет по мысу, направляясь туда, где — он видел вчера поздно вечером — прогуливалась его дочь. Там есть искривленный ствол березы, однако же Кусте не годится присаживаться на него, и вообще не годится останавливаться здесь надолго. Впрочем, он вряд ли так уж понимает, что эта спокойная прогулка продиктована его ночными наблюдениями. И хотя ни один из дней долгой жизни человека не бывает точно похож на другой, но это воскресенье видится Кусте Салмелусу совсем особенным. И все потому, что дочка, к которой он так сильно привязан, как обычно привязываются к единственному ребенку, впервые целую неделю отсутствовала, сегодня снова дома и очень скоро опять уедет. Уже вечерним пароходом.

Да ее и сейчас нет дома. Девочка пошла в деревню посоветоваться насчет платья. Там, в маленькой комнате портнихи, девушки обычно утром по воскресеньям примеряют платья, находящиеся в работе, или доверительным шепотом советуются с портнихой о покрое и фасоне нового. Через неделю и Силье предстоит праздник — как же это называется? — возобновление договора о таинстве крещения… Силью-то крестили еще там, в большом зале дома Салмелусов… И вот уж девушка заказывает себе платье для конфирмации. На мгновение ему вспомнились и бледные лица покойных детей… О чем только не вспомнит одинокий старый человек, когда он без особой на то причины забредет на конец мыса и остановится там постоять среди прибрежных кустов. На нем жилетка и синяя рубашка, из рукавов которой глядят сильные кисти рук, — старые пальцы его еще гибкие. Если бы его мать вернулась в этот мир, зная лишь то, что знала в миг своего ухода, она могла бы подумать, что видит мужа своего, покойного Вихтори Салмелуса. Цвет волос и глаз сына, первоначально бывший таким же, как у матери, настолько изменился от времени, от ветров и бурь жизни, что стал похож на цвет волос и глаз его покойного отца. Вот таким Куста, сын Вихтори Салмелуса, идет обратно к избе. Скоро небось и ему придет срок… Но сейчас он смотрит, не возвращается ли дочь. Правда, он и сам может накрыть на стол, бесчисленное количество раз он делал это и в прошедшие годы, и на минувшей неделе. Однако же ему было бы очень приятно, если бы это сделали сегодня руки дочери, коль уж она на сей раз дома.

И она наконец возвращается. Он видит ее идущей с какой-то девушкой, ее сверстницей. Они останавливаются на развилке, где от шоссе отходит дорога сюда. Они оживленно болтают, размахивая руками и подскакивая, а расставаясь, расходятся в стороны, словно растягивая нить разговора, пока наконец не обрывают ее, несколько раз еще крикнув о чем-то одна другой. Затем Силья торопливо шагает к дому, но наблюдателю кажется, что мысли девушки не летят впереди нее, а скорее волочатся следом. Куста спрашивает:

— Кто эта девушка, с которой ты шла и разговаривала?

Вопрос, видимо, кажется странным, поскольку Силья глядит на отца с легким удивлением и лишь затем называет имя девушки.

— Вот оно как, так это она, я-то их всех путаю, — бормочет отец, лишь бы как-то покончить с неловким вопросом.

Силья накрывает на стол проворнее, чем обычно. Затем, окинув стол немного рассеянным взглядом, смотрит на отца, как обычно, мол, можно начинать. Отец, подойдя, тоже смотрит на стол, перед тем как сесть, потом переводит взгляд на дочь и спрашивает, как-то напряженно улыбаясь:

— А хлеба ты мне не дашь?

Это было и впрямь удивительное воскресенье — во всей красоте и яркости. Да еще то, что Силье и Кусте пришлось говорить друг другу такое. У девушки был почти виноватый вид, когда она поставила лукошко с хлебом перед отцом.