Люди в летней ночи

Со двора послышались звуки, там вроде бы остановили лошадь, затем София и все еще всхлипывавшая у нее на груди Силья услышали чей-то неуклюжий топот в кухне. Так, внезапно, был нарушен миг их сердечности. София пошла первой взглянуть и узнала в прибывшем хозяина Киерикку. За ней вошла в кухню Силья и увидела нестарого еще мужчину, здоровающегося за руку с Софией. Мужчина объяснил: в Кулмале сказали, что эта девчонка тут, в доме, поэтому-то он и погнал сюда лошадь. Похоже, это она и есть.

— Да, это она и есть, Силья Салмелус, — подтвердила София.

Хозяин Киерикка не пошел к Силье, чтобы и с нею поздороваться за руку, а остановился в раздумье… уж не… не дочка ли это того Кусты, который лишился Салмелуса, который… да, точно, имение же досталось Роймале.

Суровые и тягучие деревенские будни вступили в дом в образе этого обутого в сапоги хозяина хутора. И атмосфера его хутора как бы воцарилась сейчас под этой крышей. Силье показалось, будто по отношению к профессору делается что-то дурное, словно в холодных, опустевших комнатах распространяется какой-то чуждый непозволительный дух и будто на ней тоже лежит часть вины за это. Впечатление тихой пустой церкви исчезло… Но они сразу же и уехали из Рантоо — поскольку там угостить было нечем, София предложила, чтобы завернули на прощальный кофе к ней. Однако хозяин Киерикка сказал, что ему некогда, возьмем, мол, только девчонкины пожитки и уедем. Их взяли и уехали. Уже и Силья была в таком настроении, что ей не хотелось заезжать в Кулмалу.

Хозяин Киерикка двигался немного с ленцой, он явно не привык трудиться каждый день. Голова его всегда оставалась в одном и том же положении, поднимал ли что-нибудь или опускал, а при малейшем усилии дыхание его становилось хриплым. Нос Киерикки был крючком, на горбинке виднелся шрам, делавший ее похожей на нарост. София как-то упомянула, что в старые времена хозяева Киерикка изрядно заносились, но при нынешнем хозяине достатка в доме поубавилось, и живут там теперь довольно скудно.

Вещи Сильи хозяин Киерикка укладывал в повозку неумело, гораздо лучше получалось у него погонять лошадей, было ясно, что это для него привычнее. Правда, вожжи были из обыкновенной пеньковой веревки, да и на бортах повозки там и сям не хватало обивки, но в манере хозяина править лошадью сквозили замашки владельца богатого хозяйства. Он сидел справа от Сильи и, когда въехали в лес, начал разговор, нагловато поглядывая на молчаливую девушку-служанку. «А что, оставил тебе отец что-нибудь в наследство или все спустил?» — спросил он между прочим. «Не успела точно узнать у профессора, в последнее время он занимался этим делом», — ответила Силья. «Да-а, ты барышня утонченная, держишь в счетоводах профессора, хе-хе. Он шустрый еще и на старости лет». — «Конечно», — сразу же и непосредственно согласилась Силья. «И ты, конечно, не оставила это без внимания?» Маленькие глазки снова нагловато покосились на девушку, и шрам на носу стал заметнее. К счастью, Силья не вполне уразумела вопрос хозяина и сопровождавший его взгляд, так что в ее понятии хозяин сначала оставался обычным пожилым хуторянином.

Начались владения какого-то хутора. Колеи стали такими глубокими, что колеса уходили в них по самые ступицы. Возле риги взлетела с криком пестрая сойка — маленький мальчишка потехи ради бросался в нее обрубками веток. «Тут утром резали скотину, — сообщил хозяин, — то-то эти сойки так и разорались». Стоящий возле избенки старик в ответ на приветствие прищурил глаза, пожелал доброго дня и добавил: «Этому Киерикке все бы только девчонок катать — никак не угомонится». — «А Микко, похоже, взялся запрещать другим то, что себе-то позволяет, — ответил хозяин и сказал Силье, когда старик уже не мог их слышать — Вот старый греховодник! Живет себе там со своей полюбовницей и бровью не ведет ни на попов, ни на их проповеди. Знай детишек плодит — еще, пожалуй, волости придется кормить их».

Ехали мимо низкорослых и редких лесков, мимо полей с тонким слоем почвы и непрочищенными канавами, мимо серых обветшалых жилищ, у многих из них или что-нибудь осталось недостроенным, или иной из прорубленных в стене оконных проемов был заделан лишь дранкой. А вот там лет сорок тому назад явно начали строить дом с горницами, но хватило сил лишь на простую избу, в нескольких ее окнах, видать, давно разбиты стекла, и заткнуты они теперь тряпьем или забиты досками. С подобным Силья до сих пор не сталкивалась, она обращалась среди более зажиточных хозяйств. Да и тот хутор, где она с отцом провела свое детство, выглядел совсем благополучным, в сравнении с этими захолустными хижинами в конце грязной и разъезженной дороги. День переселения… До чего же отличалась дорога к новому месту от того майского пути по воде, которым эта же самая девушка приближалась тогда навстречу лету, уготованному ей судьбой.