Людочкины выкрутасы (СИ)

— Ты же знаешь, что у меня нет с собой денег, ответил он, когда Егорова попросила его сходить первый раз в магазин.

Она ответила с гонором:

— Так приди ко мне и возьми!

Он приходил, молча брал деньги, покупал, что надо, приносил ей и тут же возвращался в гостиницу. Спустя несколько дней Людмила сообщила, что искусственный коленный сустав уже готов или подобран и на завтра назначена операция. Ждала от него поддержки и сочувствия. Но Ивана эта информация не трогала. Ещё несколько дней он умышленно не приходил к ней, не интересовался, как прошла операция и, как она себя чувствует. Он старательно показывал ей, что она для него — ноль. Когда Егоровой стало немного легче, она начала сыпать Милованову по телефону упрёки. Говорила, что ей стыдно перед медицинским персоналом за то, что он не навещает её, не ухаживает и не заботится о ней.

— Ты пойми, здесь могут не понять, зачем ты приехал в страну, и занимаешь гостиничный номер, коли меня не посещаешь! — запугивала она его.

— Тебе не нравится, как я себя веду? Дай мне денег, и я улечу обратно домой. Думаешь, мне интересно целыми днями торчать в гостинице да ещё в чужой незнакомой стране? Я даже не имею сменной одежды, нормальной бритвы, чтобы привести себя в порядок.

Тогда Егорова стала чаще просить его сходить за покупками. Только так она могла лицезреть Ивана. Такие просьбы он всегда выполнял. Остаток денег он оставлял себе. Постепенно у него накопилась небольшая сумма в евро, и он стал выходить в город. Спустя примерно месяц он позвонил домой. Мать взяла трубку, услышала его голос и замолчала. Он решил, что прервалась связь, и долго пытался дозвониться к ней снова. Но в трубке слышались короткие гудки, словно телефон был постоянно занят. На следующий день он снова позвонил домой.

— Алло, — услышал он голос сестры.

— Привет, Лилька! Мама дома?

— Кто это? — опешила сестра.

— Ты что, сестрёнка, голос брата не узнаёшь?

— Как вам не стыдно, молодой человек, потешаться над горем матери? Вчера из-за вашей глупой шутки её еле откачали! Чего вы добиваетесь?

— Лиль, вы, что там все, с ума посходили? — разозлился он. — Кто над вами потешается? Я из Германии звоню. Меня насильно сюда отправили! Понимаешь?

В голосе сестры появились нотки сомнения. Она немного успокоилась.

— Как же так? Мы уже похоронили Ивана, — произнесла она, не осознавая до конца, что это он звонит.

— Меня похоронили? — удивился он. — Не надо меня хоронить! Я — живой!

— Мы на кладбище в гробу его похоронили, — с волнением в голосе уточнила сестра.

— А тело-то в гробу было?

— Было.

— И вы с мамой его видели?

— Видели, конечно. Всё исхудавшее, с бритой головой.

— И что, вы в нём меня признали? — уже почти орал Иван.

— С трудом, — совсем расстроилась сестра, — в кармане рубашки лежало милицейское удостоверение Ивана или твоё, если ты и правда мой брат.

— Лилька, я живой! — прокричал Милованов. — Только вы с мамой пока никому об этом не говорите. Я вернусь и во всём разберусь.

— Вань, тебя где-то насильно удерживают? — плачущим голосом спросила сестра, обращаясь к нему уже как к брату.

— Не совсем. Можно сказать, что я добровольно-принудительно сюда прилетел.

— Зачем, Вань?

— Мне пришлось сюда с Людкой Егоровой лететь. Она здесь делает операцию на ноге. Пообещала, что оставит меня в покое после того, как мы вернёмся домой.

— И ты ей поверил? Вань, ну, сколько можно быть таким доверчивым? Когда прилетишь домой и узнаешь, какую лапшу она тебе несколько лет вешала, то будешь в шоке, — имела она в виду результаты генетических экспертиз.

— Вынужден верить, — вздохнул он. — Лилька, поцелуй за меня мать. И постарайтесь сделать всё, чтобы Оксана не вышла замуж до моего возвращения. Я намерен заслужить её прощения! Ладно? Я не могу долго говорить. У меня мало денег.

— Хорошо братик!

Именно после этого звонка сына Феодосия Ивановна и начала часто посещать Оксану. Его желание помириться с женой, подстегнуло мать направить все свои старания, мудрость, хитрость, нахальство на то, чтобы уберечь невестку от опрометчивых поступков, знакомств с другими мужчинами и от замужества. Сказать Оксане правду о том, что её муж жив, Феодосия Ивановна не могла. Сын не велел ничего никому рассказывать, а Оксана не могла понять, чего это вдруг её свекровушка, которая при её жизни с Иваном не испытывала к ней тёплых чувств, вдруг заладила к ней ходить?

Глава 22

Время в Германии тянулось медленно. Людка начала вставать с кровати и пытаться ходить с костылями. На ногу она пока не наступала, но на улицу иногда с трудом выходила, чтобы подышать воздухом. Чувствовала она себя абсолютно брошенной и никому ненужной. Кроме того, испытывала стыд перед другими пациентами клиники и медицинским персоналом из-за того, что Иван почти не посещает её. Многие знали, что он проживает в гостинице, и сочувственно посматривали на Людмилу, когда она, маленькая, щуплая, бледная, еле передвигалась по территории клиники на костылях. Не желая мириться с унижением, она позвонила Милованову и потребовала вывозить её на улицу в сидячей коляске. Он отказался.