Людовик IX Святой

Английские хронисты отмечают одну любопытную деталь в церемонии коронации. По случаю королевской инаугурации многие приглашенные сеньоры потребовали освобождения всех заключенных и, в частности, графов Фландрского и Булонского, томившихся в королевской крепости Лувр после поражения при Бувине, то есть уже двенадцать лет (ровно столько, сколько было юному королю)[160]. Более, чем политическая сторона этого требования, поражает его институционный аспект. Это первое известное упоминание о своего рода амнистии в связи с коронацией, о своеобразном праве на помилование, которое предоставлялось французским королям в момент их коронации. Правда, это право на помилование, признаваемое за монархами по случаю восшествия на престол, обрело силу закона только в XVII веке и, похоже, далось нелегко. Какими бы миропомазанными, творящими чудеса и всемогущими ни были короли Франции, они всегда оставались бого- и законопослушными. Право на помилование, с легкостью предоставленное Республикой своим президентам, короли получили после долгих проволочек, обретя возможность использовать его в полной мере очень не скоро. Кроме того, в эпизоде 1226 года бросается в глаза двойственное отношение знати к королю. Они силились навязать ему свою волю, но признавали за ним чрезмерную власть.

Рассмотрев политические аспекты коронации, представим себе, насколько позволяют источники, первые шаги юного короля.

Вот он, в двенадцать лет ставший первым после неожиданной смерти отца: сначала на пути в Овернь, верхом спешит к умирающему отцу, но по дороге узнает страшное известие от брата Герена, который дает ему мудрый совет вернуться в Париж; затем присутствует на отцовских похоронах во время волнующей королевской похоронной литургии под готическими сводами Сен-Дени; вот едет в повозке, напоминающей повозку торговца, по пыльной и извилистой дороге из Реймса via

[161] Суассон (дороги средневековой Европы немощеные и неровные, а мальчику надо было проехать по ней, если считать в современных мерах длины, 157 км). В Суассоне совершился тот обряд, который обычно превращает юношей в мужчин

par excellence, в тех христианских воинов, которых так испугался при встрече юный Персеваль в «Романе о Граале». В Реймсе длительное время в одном из возводившихся соборов продолжалась весьма утомительная для ребенка литургия: его облачили в тяжелую мантию, дали в руки громоздкие инсигнии, надели увесистую корону, а далее — головокружительная атмосфера молитв, песнопений, ладана, странных обрядов, непонятных даже смышленому ребенку, которому, разумеется, в доступной для его возраста форме объяснили все, что будет происходить. Церемония, во время которой ощущалась тревога вследствие отсутствия на ней прелатов и знатных сеньоров, которые должны были бы толпиться вокруг мальчика. Затем — возвращение в Париж, которое хронисты обошли молчанием, не отметив никакого народного ликования, ни единого возгласа радости или ободрения. Но рядом была любящая мать, верная защитница, подобная сильным женщинам Евангелия, как скажет о ней во время канонизации Людовика Святого Бонифаций VIII.

Мальчик, пусть и король, конечно, сохранит в памяти горестные и тягостные воспоминания об этих часах и днях, наполненных событиями, пейзажами, декором, лицами и жестами, сменяющими друг друга в тусклом свете коротких дней поздней осени, но об этом умалчивают современники-хронисты. Такие испытания или придают силы, или ломают — все зависит от человека. Людовик оказался достойным сыном своего отца, равного которому не было на поле брани, и достойным внуком своего деда, в пятьдесят лет одержавшего победу при Бувине; он достойный сын и своей матери-испанки. Сильный, как и они, мальчик по-иному приступил к своим королевским обязанностям, — а идеология эпохи уже начинает считать обязанность короля трудным ремеслом. Он будет благоговеть перед своей вездесущей матерью до самой ее смерти и сохранит о ней благодарную память.

Трудные годы несовершеннолетия

Отсутствие вельмож на коронации Людовика IX хронисты объясняют политическими мотивами. Возможно, это преувеличение. С проведением церемонии очень спешили. Получить известие о ней, собраться, вовремя выехать — на все это в XIII веке уходило немало времени. И кроме того, несомненно, коронация ребенка не слишком-то привлекала этих прелатов и вельмож, привыкших вращаться в обществе сложившихся людей. Истолковывая их отсутствие, большинство хронистов основываются на событиях, последовавших за коронацией, объясняя произошедшее как бы ретроспективно. Но можно не сомневаться, вельможи бойкотировали коронацию, и кое-кто из них отсутствовал по политическим соображениям.

Излагаю здесь только то, что позволяет лучше понять жизнь Людовика IX, то, что проливает свет на королевскую функцию и фигуру короля. Опекунша и ее советники спешили урегулировать кое-какие деликатные дела личного характера, к решению которых, впрочем (как считают), уже приступили в последние месяцы правления Людовика VIII.