Людовик XI. Ремесло короля

В 1470-е годы он пожаловал ярмарку Амьену, а также многочисленным городам на границе, проходящей по Сомме. Непродуманная инициатива: не угаснув совершенно, эти торги имели незначительный успех и не были способны соперничать с гораздо более крупными ярмарками в Бургундии — в Антверпене, Брюгге и Бергоп-Зооме. 8 октября 1470 года король запретил французам посылать товары в бургундские земли и посещать местные ярмарки. Затем, 20-го числа того же месяца, в Туре собрались представители торговых городов королевства, по два от каждого города, чтобы выработать предложения о том, в каких местах должны проходить новые ярмарки. Сначала они предлагали множество разных городов (Пуатье, Орлеан), пока не сошлись на Кане и Руане. Людовик XI выбрал Кан, и уже в ноябре там спешно учредили ярмарки, выработав впоследствии расписание, позволявшее им противостоять ярмаркам в Антверпене. Было разрешено проводить две ежегодные ярмарки по две недели каждая, одна начиналась в среду после Троицы, другая — в сентябре, в среду после праздника Рождества Богородицы. Купцы и «люди всякого сословия» могли, приехав туда и ведя торговлю, оплачивать товар векселями, которые можно было обналичить в любой стране, за исключением Рима. Успех оказался половинчатым, и очень скоро, уже в ноябре 1471 года, ярмарки перевели в Руан. Но и оттуда они не могли грозить Фландрии и Бургундии.

В Туре купеческое собрание предложило, для обеспечения успеха нормандским ярмаркам, закрыть ярмарки в Лионе. Это было важное дело: их сохранение и развитие находилось в центре оживленных споров и большого столкновения интересов, которое никого не могло оставить безучастным как в окружении короля, так и в торговых городах по всей стране.

Лион или Женева? Королю приходилось принимать в расчет вмешательство герцога Савойского, немецких князей и швейцарских кантонов, а также давление со стороны высших государственных чиновников, принимавших ту или иную сторону, деловых людей из Лангедока и итальянских, особенно флорентийских, компаний, утвердившихся в нескольких городах Франции и Бургундии.

С 1455 по 1460 год лионцы регулярно посылали дофину Людовику с тайным гонцом по три тысячи золотых экю в год, чтобы он отстаивал их интересы. Уже 7 октября 1461 года он подтвердил их право устраивать ярмарки в таком виде, как было заведено при его отце. Немного спустя переезд в Женеву Филиппа де Бресса, сына герцога Савойского, был расценен как угроза, и Людовик принял ряд мер для защиты Лиона от конкуренции, которой опасались все больше и больше. Он запретил французским купцам ездить в Женеву, а иностранным — пересекать французскую территорию (письма из Сен-Мишо-сюр-Луар от 21 октября 1462 года). В марте следующего года продолжительность каждой из четырех лионских ярмарок увеличили до четырех дней, а бальи Макона назначили «хранителем» ярмарок; товары не облагались никаким налогом, иностранные деньги были в свободном хождении, обмен регулировался так же, как в Пезена и Монтаньяке — на крупных ярмарках Лангедока. Опираясь на поддержку короля, лионские консулы широко разрекламировали свои ярмарки, послав своих агентов расхваливать их преимущества в Бурж, во Фландрию, Пикардию, Бургундию, Дофине, в швейцарские кантоны и в ближайшие немецкие княжества.

Ответ не заставил себя ждать. Даже в самой Франции не все дельцы, советники и финансисты короля благоволили к Лиону. Одни находили, что город занимает небезопасное положение, чересчур близко к границе, что облегчает вывоз из Франции доброкачественной монеты и драгоценных металлов. «Оптовики» из Парижа, Тура, Орлеана и Монпелье регулярно посещали Женеву, несмотря на неоднократно изданные запреты, и поддерживали тамошние ярмарки. Недоброжелатели обвиняли их в том, что они забрали всю торговлю в свои руки и хотят «своею властью и хитростями подчинить себе малых купцов и простой народ, чтобы пить их кровь» и выкачивать из них деньги. Эти дельцы и финансисты, говорили они, особенно южане и в первую очередь Гильом де Вари, всеми способами выставляют себя неизбежными посредниками для торговцев поскромнее, для которых поездки в Женеву просто неподъемны.

Как бы то ни было, советники и товарищества, враждебные к Лиону, нашли себе сторонников: Счетная палата сделала все возможное, чтобы оттянуть регистрацию ордонанса от 1463 года, и решилась на это лишь после того, как получила несколько посланий от короля, с каждым разом все более настоятельных. Со своей стороны, женевцы тревожились и не скрывали этого. Они обратились за поддержкой к швейцарцам, которым из-за лионской ярмарки приходилось делать большой крюк и тратить больше времени в пути, и к герцогу Савойскому. Амедей IX решительно поддержал Женеву; 25 сентября 1465 года он запретил своим подданным ездить в Лион, а во время савойских ярмарок — вывозить из герцогства товары иными путями, кроме как через Женеву. Со своей стороны, Филипп Добрый предоставил существенные льготы и привилегии ярмаркам в Шалоне-на-Соне. Война ярмарок становилась все ожесточеннее.