Людовик XI. Ремесло короля

Жалование дворянства не было нововведением. Прежде так поступал Карл VII, в частности, в пользу Жака Кёра, однако расширение подобной практики, потрясавшей социальные основы, все же вызывало ропот. Но королю это было выгодно: так он платил за услуги, оказывал почет верным людям, повышал их социальный статус, привлекал к себе верных клиентов и платил им, не тратя на это свои деньги, ибо дворянством награждали не бесплатно. Если Вильневы ничего не уплатили в казну, то лишь потому, напоминает король, что «мы оставили и даровали им средства, полагающиеся к уплате за оное дворянство». Так же и врач Тома Киссарн ничего не платил; смотрителям Счетной палаты велели ратифицировать грамоты о дворянстве, дарованном «ему и его прямому потомству, уже порожденному, и тому, что родится от него в законном браке», ибо полагающаяся к уплате сумма была ему подарена. Большинство новоиспеченных дворян выплачивали нужную сумму, однако требовали освободить себя от податей.

В социальном плане жалованное дворянство в итоге создало новую знать, которая, по крайней мере в первое время, оставалась преданной королю, в случае необходимости противостояла старой и не всеми признавалась. До сих пор дворянство, конечно, не было ни «классом», ни даже четко определенным «сословием». Положение «благородного» не соответствовало никакому правовому понятию, и пополнение этой социальной группы не было оговорено четкими правилами. «Благородство» во Французском королевстве было делом личных достоинств, доблести и образа жизни — всего, что ценилось близкими и признавалось остальными. Доступ к «благородству» не был закрыт. К нему вел своего рода консенсус благородных соседей, которые убеждались в том, что данный человек служил с оружием в руках, набирал войска, командовал отрядами, владел поместьями, приличными доходами, большим домом, скорее, замком, и лошадьми и что он через посредство брака вступил в союз со знатным семейством. Однако грамоты о жаловании дворянства и выбор короля, не нуждавшийся в одобрении и считавшийся произвольным, навязывали совершенно иную концепцию дворянства. Люди короля становились благородными по заказу, и мнение равных им или их соседей не принималось в расчет.

Более того, король Людовик не стремился, как его отец, отличить людей, уже проявивших себя на высоких постах и снискавших почести, уважаемых за свои заслуги. Он «облагораживал» самых разных людей потому только, что они были призваны исполнять какую-то должность — чисто административную, без всякого риска или жертв. Уже в ноябре 1461 года он самовластно решил, что все городские власти Ниора — мэр, двенадцать эшевенов и двенадцать советников — «станут считаться, отныне и навсегда, благородными в суде, в военное время и в каком бы то ни было месте». В июле 1470 года жители Орлеана получили право приобретать вотчины знати, сохраняя за ними все феодальные права. Король также возвысил магистратов Тура, Бове и Анже.

То, что раньше было признаком действительных отличий, стало волей государя. Над внезапным и громким успехом довлела печать произвола.

Глава третья.

ЧАСТО СОВЕЩАТЬСЯ И ВСЕГДА ВСЕ РЕШАТЬ САМОМУ 

1. Париж, забытый город