Людовик XV и его двор. Часть вторая

И вот тут, хотя герцог де Ришелье мог потопить и английского принца, и ганноверские войска, и гессенских солдат, хотя двадцать пять тысяч человек могли исчезнуть в водах океана, он подписывает 10 сентября в Клостер-Цефене договор, согласно которому под ручательством его величества датского короля английский принц обязывался распустить свои вспомогательные войска; перейти за Эльбу с частью своего войска, которое он не мог разместить в городе Штаде и его окрестностях; не позволять гарнизону этого города предпринимать какие бы то ни было враждебные действия и, наконец, вплоть до заключения мира оставить Бремен и Ферден во власти французских войск.

История не торопится выносить суждение по поводу подобных поступков, однако народ, всегда делающий это без промедления, назвал павильон, который был построен герцогом де Ришелье на углу бульвара и улицы Шуазёль и на который он потратил два миллиона ливров, Ганноверским.

Но, как бы то ни было, этот договор, в предположении, что он будет выполнен, делал нас полновластными хозяевами всех владений английского короля в Германии, равно как и владений его союзников, и давал нам возможность направить новые подкрепления императрице и курфюрсту Саксонскому, одновременно открывая нам дорогу для переноса войны в Магдебургское герцогство.

И потому, несмотря на победу, одержанную им под Прагой 6 мая над австрийцами, которыми командовали принц Карл Лотарингский и фельдмаршал Даун, король Пруссии осознает шаткость положения, в котором он оказался, и пишет королю Англии следующее письмо:

«Государь, я недавно узнал, что стоит вопрос о заключении договора, касающегося нейтралитета Ганноверского курфюршества; неужели у Вашего Величества так мало твердости и постоянства, что из-за нескольких военных неудач Вы поддались унынию? Разве наши дела настолько плохи, что их невозможно поправить?

Подумайте, государь, о том шаге, какой Вы намерены предпринять, и о том, на что Вы заставляете меня решиться. Вы причина несчастий, готовых обрушиться на меня. Я никогда не отказался бы от союза с Францией, не будь тех прекраснодушных обещаний, какие Вы мне дали. Я не раскаиваюсь в том, что заключил договор с Вашим Величеством, но не оставляйте меня столь вероломно на милость моих врагов, после того как из-за Вас мне противостоят все силы Европы. Я рассчитываю на то, что Ваше Величество вспомнит о своих обязательствах, которые были повторены еще раз 26-го числа прошлого месяца, и не заключит ни одного соглашения, в которое не был бы включен и я».

И действительно, положение Фридриха было серьезным. Выиграв сражение под Прагой 6 мая, он проиграл 18 июня сражение у Хоценице, вследствие чего был вынужден 20-го числа снять осаду Праги. Принц Карл Лотарингский тотчас же воспользовался случаем и, совершив вылазку, напал на прусский арьергард и убил в нем две тысячи человек. Кроме того, на всем пути Фридриха его неотступно преследовали австрийские гусары, эта свора, всегда готовая обрушиться на отступающего врага. Наконец, соединившись, принц Карл и фельдмаршал Даун за два месяца вынудили его вывести прусские войска из Богемии, в то время как русская армия, взяв 5 июля город Мемель, вступила в Герцогскую Пруссию, армия принца де Субиза двинулась на Саксонию, а шведы приготовились напасть на Померанию.

Таким образом, поражение герцога Камберлендского нанесло последний удар по надеждам Фридриха; поэтому одновременно с письмом королю Англии он отправил герцогу де Ришелье следующее послание: