Людозвери (СИ)

— На работе? Ну да, на работе, конечно, — Виола продолжала топтаться около ворот,

— А чего ты хотела? — спросила Мария,

— Так приехала я, — повторилась Виола,

— Федор сказал, что вы все выяснили, — Мария оглянулась на мужа, тот добавил,

— Федор сказал, что ваша встреча была ошибкой, — добавил хозяин,

— Нет, нет — суетливо перебила его Виола, — С тех пор многое изменилось,

— Чему же здесь можно измениться? — удивилась хозяйка,

— Все, все изменилось, — Виола схватилась за прутья калитки, — Он против был, что у меня ребеночек больной есть, а теперь все изменилось,

— Выздоровел что ли? — Снова вмешался хозяин,

— Нет, — Виола оторвала руки от забора, — Богдаша умер, — сказала она и закрыла лицо руками.

— Заходи, — Мария отперла калитку, ворота жалобно лязгнули металлическим засовом.

Виола прошла на террасу и села за стол, хозяева уселись напротив.

— Вот, отмучился мой мальчик, — гостья шмыгнула носом, вытерла глаза и уставилась огромными, голубыми глазами на хозяев.

— Горе, конечно, большое, — Мария расправила руками скатерть на столе,

— А Федора ты не тревожь, он и так сильно переживает всю эту ситуацию,

— Переживает? — радостно, как за соломинку ухватилась Виола, — Он такой хороший, предложение ведь мне сделал! — добавила она весомый аргумент,

Хозяева переглянулись, — Передумал он, — сказал Никифор,

— Так изменилось ведь все? — искренне удивилась Виола,

— Что ты заладила- изменилось, изменилось, — Мария раздраженно поднялась из-за стола, — На, вот компотика холодненького попей, да и иди на станцию, еще успеешь на электричку.

Гостья, так и не притронувшись к запотевшему кувшину с компотом, поднялась со стула и не попрощавшись вышла со двора. На станцию она не пошла, она спустилась с обрыва к морю, там около старой коряги, где еще недавно они обнимались с Федором, непрошенная гостья села на теплый песок, обняла колени руками и принялась ждать «у моря погоды».

С моря подул холодный ветер, белые барашки волн, катились к берегу, обгоняя друг друга, Виола замерзла, она вытащила из сумки курточку и застегнула молнию. Начало смеркаться, осенний день короток, песок моментально остыл, он теперь тянул тепло из, и без того продрогшей, женщины.

— Виолетта, — послышался мужской голос, Виола вскочила на ноги,

— Феденька, — с этими словами она кинулась ему на шею, покрывая его лицо поцелуями. Радости женщины не было предела, любимый, такой родной, тепленький стоял пред нею. Сначала он стоял как истукан, потом его тело откликнулось на ласки, и они, как прежде, опустились на песок, прячась за размашистыми лапами коряги.

— Феденька, — продолжала шептать Виола, тая, растворяясь в объятиях любимого. Любитель паровозов, напротив, был сегодня предельно молчалив. Насытившись вволю чувственной женщиной, он уселся на край коряги, наблюдая как она приводит себя в порядок.

— Ты сейчас поедешь домой, — спокойно сказал Федор,

— Иии, — выжидательно сказала Виола, поправляя волосы,

— Поедешь и все, — повторил он.

— Ты родителей боишься? — Виола подошла к нему вплотную,

— У тебя что гордости нет? — резко спросил Федор,

— Как это? — не поняла она,

— Ну тебе уже все объяснили, сказали, что все было ошибкой.

— Подожди, — она отошла на шаг, — А это что сейчас было? — Виола показала рукой на корягу, — Тоже ошибка?

Федор молча отвернулся лицом к морю, порывы ветра трепали его волосы, дергали за ворот рубашки. Виола несколько раз дернула худенькими плечиками, то ли от холода, то ли на нервной почве, потом взяла свою сумку и пошла вдоль береговой линии в сторону вокзала.

Профнепригодность

— Ботвинник, что ты мечешься? — Слива стояла в дверях класса, — Господи, хоть бы мать его побыстрее забрала, а то деградирует на глазах, — Ольга Борисовна, состроив кислую мину, глядела на Тимура, — Хотя, чему там деградировать? — добавила она, вздохнув.

Тимур забежал в класс и уселся за свою парту.

— Господи, и все бегом, бегом, — продолжала ворчать Слива. Ритка — птичка, не найдя больше собеседников, на этой неделе многие одноклассники отсутствовали, подсела к Тимуру, ей не терпелось хоть с кем-то пообщаться. Остальная, присутствующая публика, из-за своих неких психических проблем, не вступала с ней в беседу.

— Тимурка, — зашептала она ему горячо на ухо, она, как обычно, будучи в курсе всех последних событий. — Стас украл телефон, это уже доказано, а самое страшное, — Ритка взглянула в глаза собеседнику, тот, как ни странно, не отвел взгляда,

— Это Стас убил Богдашу, — она шмыгнула носом, ожидая реакцию от своего слушателя, реакция не заставила себя долго ждать, Тимур вскочил, будто сидел на пружине,

— Нет, ну в дурке и то легче, — так же мгновенно прореагировала Слива, — Да сядь ты, Ботвинник, в конце концов!

— Тимурка, садись, — Ритка-птичка тянула его изо всех сил за руку, пытаясь усадить на место.

— Я слышала, как следователь говорил Ядвиге Дмитриевне, что мол все доказательства есть, — продолжала выдвигать свою версию девочка.

Тимур опять попытался встать, но на этот раз Ритка предвосхитила его попытку,