Людвиг II

Бремя монаршей власти для Рудольфа и Людвига стало тем камнем преткновения, который должен был бы оказаться непреодолимой преградой на пути их ухода от действительности, но на самом деле подтолкнул уйти наиболее далеко. С одной стороны, царственное положение ставило и императора, и короля как бы над законом и критикой, делало их непогрешимыми перед подданными. Ведь кто бы посмел возразить своему государю? Остается лишь благоговейно подчиняться, иначе уличат в бунте; можно и головы лишиться. Это справедливо даже в отношении Людвига (конечно, исключая «голову»), правление которого, как мы уже отмечали, вообще пришлось на самый закат эпохи подлинной монархии. С другой стороны, эта же «вседозволенность» возлагает на монарха огромную ответственность и связывает цепями условностей дворцового этикета и международной политики. Публичная личность всегда лишается права на неприкосновенность личной жизни, а монарх — особенно. Правило «что можно Юпитеру, того нельзя быку» начинает работать в обратном направлении: «что позволительно простому смертному, совершенно недозволенно монарху». Таким образом, та свобода личности, к которой так стремились и Рудольф, и Людвиг, теоретически была для них совершенно недостижима именно вследствие того, что они были монархами, оказавшимися в этом плане гораздо менее свободными, чем самый последний нищий, их подданный.

Но этот непреложный закон как раз и «не работает» в отношении как Рудольфа II, так и Людвига II! Они поставили себя над законом: монаршее служение государству они понимали как служение самому монарху. И отсюда сходство № 5: именно царственное положение обоих дало им возможность воплотить в реальном материальном мире мир их фантазий и грез — так называемый внутренний мир.

Это очень упрощенное и избитое понятие. Ведь, как писал в своей работе «Джон Ди и конец магического мира» философ-традиционалист Е. В. Головин, «для нас есть внутренний мир и внешний мир. Мы плохо можем объяснить, что мы понимаем под нашим внутренним миром. Скорее всего, под нашим внутренним миром мы понимаем ту самую закрытую железной дверью квартиру или еще что-нибудь, где хранится пустота или какие-то пустяки».[15]

Наверное, как это ни грустно, придется признать справедливость этих слов для большинства из нас. Кстати, будь эти слова справедливы и для наших героев, их царствования были бы значительно более благополучными, а их страны во многом избежали потрясений, вызванных последствиями деяний этих властителей. Однако, к сожалению, их внутренний мир был настолько богат, что не только «железная дверь», а и «суперсовременный сейф со сложной системой сигнализации» был бы не в состоянии охранить эти богатства, и в первую очередь от самих их владельцев.

Каждому из нас свойственно прятаться от окружающей действительности, которая часто бывает жестока и несправедлива к нам, в мир, созданный воображением. Такой — скажем виртуальный и будем в дальнейшем так его называть — мир является для любого человека своеобразным щитом, защитной реакцией, помогающей справиться с неизбежными неприятностями, подстерегающими в реальности. Виртуальный мир так же индивидуален и неповторим, как и каждая человеческая личность. Редко кого мы пускаем в этот мир, он принадлежит только нам, в нем властвуем только мы, в нем воплощаются любые самые смелые наши фантазии, и он не доступен никому постороннему, если, конечно, мы не писатели, не художники, не актеры, не музыканты. При этом необходимо помнить, что любая творческая личность выносит на суд публики лишь часть своего виртуального мира, к тому же сильно измененную и, так сказать, переработанную и интерпретированную, поэтому подобные примеры не имеют с рассматриваемыми нами случаями ничего общего.

Именно благодаря последнему обстоятельству — недоступности для окружающих нашего внутреннего мира — большинство из нас и считаются нормальными. А вот если бы кто-то смог проникнуть в наше подсознание… Наше счастье в том, что мы не только не хотим, но и не можем, даже если бы и захотели, перенести собственный виртуальный мир в мир материальный; возможности не те. Когда же редким индивидуумам такое удавалось, их тут же безоговорочно объявляли сумасшедшими. Вспомните известный фильм Марка Захарова «Формула любви»: «Барин наш бывший заставлял всех мужиков латынь изучать; желаю, говорит, думать, будто я в Древнем Риме». Вот классический пример попытки переноса виртуального мира в реальность!