Лиза и Воробей на планете Цера

Слушая эти речи, Лиза сидела тихо как мышка, боясь поднять глаза от своей чашки с супом. Ей не хватало смелости, чтобы открыто вступиться за тетю Ладу. И слушая, как Традин обвиняет ее в предательстве, она страдала, не зная как положить конец этим обвинениям.

– Да что же она могла сделать? – неожиданно вмешался Воробей. – Она ведь только женщина.

Фраза прозвучала не совсем вежливо и пять представительниц прекрасного пола дружно одарили мальчика осуждающими взглядами, что, однако, не произвело на него никакого впечатления.

– Она не женщина. Она – Управитель, – строго ответила Сага. – Управитель обязан защищать свою планету. Возможности Управителя бесконечны. И Традин прав – она виновна в измене своему народу. Если бы не ее слабость и трусость, портрет звездного Захватчика не появился бы в наших домах.

И Сага кивнула на непрозрачную стену, в центре которой висела рамка с изображением мужчины в черной одежде, с серебристыми погонами на плечах. Тяжелый взгляд его карих глаз буквально испепелял. Взглянув на изображение, Лиза поспешно отвернулась. Тонкий с горбинкой нос, выпяченный подбородок, вертикальные морщины на щеках и опущенные вниз уголки губ выглядели так натурально, что казалось, Великий Звездный Захватчик Сарап сейчас заговорит.

– По его распоряжению такой портрет должен быть в каждом доме, – удрученно закивала головой Рига. – Правда, многие переворачивают его лицом к стене. По крайне мере, Дидра так точно делает, – доверительно прошептала она, склоняясь над столом.

– Надеюсь, ты никому больше об этом не рассказывала? – грозно спросила ее Сага. – Не стоит болтать обо всем, что видишь!

После такой внушительной отповеди, Рига смущенно заерзала, обеспокоенно переводя взгляд то на Лизу, то на Воробья.

– Если бы я захотела, то могла много о чем рассказать, – туманно ответила Рига, оскорблено поджимая губы.

В ее словах Лизе почудился какой-то скрытый намек. Вообще девочка чувствовала себя в присутствии Риги неуютно. Быстрые, любопытные взгляды исподтишка, которыми пронзала ее женщина, словно острые иголки вонзались в ее лицо и внимательно следили за каждым жестом девочки. Поэтому она живо откликнулась на замечание Дийны, о ее заколке в форме цветка.

– Тебе она нравится? – доброжелательно спросила Лиза. – Хочешь примерить?

– Нет, я такие древности не ношу. Мне же не сто лет в обед, – насмешливо ответила Дийна. Смутившись, Лиза быстро сняла заколку и, сложив цветок в бутон, сунула ее в карман.

– Ну и бойкая у тебя сестрица! – покачал головой Воробей, провожая взглядом умчавшуюся в другую комнату Дийну.

– И не говори, сам ее иногда боюсь, – шепотом признался Флафин, вытирая салфеткой губы.

Между тем на улице собиралась гроза. Белое небо потихоньку затянулось черными тучами. Сильный ветер, словно плеткой, яростно принялся стегать по прозрачной стене дома тонкими ветками деревьев. Высокая трава приникла к земле, дрожа и трепеща в предчувствии ливня. Вдалеке мелькали темные фигуры церанцев, спешащих скрыться от дождя в своих диковинных домах. Однако гости пока не торопились покинуть гостеприимный «кубик». Похрустывая печеньем, Сага поинтересовалась:

– Ну что, Флафин, как твои дела? Ты уже определился с тем, какое сердце у тебя главнее?

Все это время Флафин, занятый поглощением супа и пюре, практически не участвовал в разговоре. Его всезнающий наставник, то ли по причине присутствия посторонних, то ли из-за усталости, молчал, предоставив своему ученику полную свободу действий. Ребятам даже показалось, что Помпон, воспользовавшись передышкой, решил вздремнуть. По крайне мере, глаза у наставника были прикрыты, а сам он хранил глубокое молчание. Но как только прозвучал вопрос Саги, Помпон тут же встрепенулся, и его длинная шерсть взволнованно заколыхалась.

Голос Саги прозвучал строго и внушительно, как у школьной учительницы. И под ее пристальным взором, Флафин вмиг почувствовал себя учеником, которого вызывают к доске отвечать невыученный урок.

– Нет еще, – смущенно ответил он, погружая свой взор в тарелку.

– Ничего, ничего, скоро он сделает выбор, – поспешно пришла на помощь сыну Мэзина. На ее лице отразилось сильное смятение, яснее всяких слов выразившее, насколько близко к сердцу принимает она проблему сына.

– Ой, милочка, сколько же денег вы уже потратили! Виданное ли дело – из троих детей, двое – нормальные, а Флафин – «разносердцевый». Надо же, беда такая! Так и будет он всю жизнь между двумя сердцами мыкаться, – жалостно запричитала Рига.

– А ты моих денег не считай, – грубовато произнес Традин. – Мне для ребенка ничего не жалко. – Эту болезнь мы вылечим! Флафин выберет то сердце, которое он будет слушать. И сразу станет смекалистым, расторопным и решительным! А пока парень не определится, буду платить Помпону. Он лучший наставник из всех! На скольких плечах он сидел, страшно даже представить!

– Да, я слышала про Помпона, жаль только видеть его мне не довелось, – кивнула головой Сага.

Тут Лиза вспомнила, что наставники видны лишь своим воспитанникам.