Лобановский

Лобановский три раза смотрел спектакль «Три мешка сорной пшеницы», странным образом разрешённый ленинградскими партийными властями. После первого просмотра они сидели с Олегом за ужином. Лобановский молчал. Олег спросил: «Как тебе?» Лобановский ответил фразой, которую всегда адресовал себе и тем, с кем работал: «Надо думать». После второго просмотра Лобановский с восхищением говорил о режиссуре Товстоногова, об актёрской игре Борисова, об испытанном им потрясении. На третий просмотр привёз киевское «Динамо», пребывавшее в ранге обладателя европейского Кубка кубков (Олег Иванович, стоит сказать, в 75-м из него глоток-другой шампанского выпил), в полном составе — говорят, «Три мешка...» по просьбе Лобановского и Борисова при вёрстке репертуара БДТ включили на определённый день после того, как был опубликован календарь чемпионата СССР по футболу и стало ясно, когда динамовцы Киева прилетят в Ленинград играть с «Зенитом».

«Они, — говорил Лобановский о своих футболистах, — должны увидеть этот спектакль, прочувствовать, что пережила наша страна, что пережили люди в эту страшную войну, и никогда об этом не забывать».

Один из самых лучших советских футболистов 70-х Владимир Веремеев попросил разрешения пройти до гостиницы после спектакля пешком — ему нужно было в одиночестве осмыслить увиденное, потрясшее его театральное действо.

В середине 70-х Борисов заинтересовался новым для футбола явлением — аритмией. Мне казалось, что, наблюдая за футбольным действом, Олег Иванович проецирует свою театральную работу на футбол, находит что-то общее между футболом и театром. Сам он между тем говорил: «От меня ждут всевозможных аналогий, сравнений игры со спектаклем, с искусством. Но я, представьте себе, всегда отвергал подобные банальности. Искренне любя футбол, всё же был против подобных параллелей. Не стоит понимать превратно: не оттого, что одно занятие считал более высоким, другое — низменным, и даже не потому, что в понятия игра артиста и игра футболиста вкладываю совершенно разный смысл. Мне представляется сравнение неверным потому, что в игре на сцене и в игре на поле гораздо больше различий, чем схожести».

Аналогии действительно не совсем уместны. Однако сравнения подходов к создаваемому — в футболе и на сцене — вполне могут быть. Борисов при встречах с Лобановским постоянно задавал ему вопросы о методах тренировочной работы, взаимоотношениях с игроками, с коллегами. Идея аритмии стала предметом обсуждений Борисова и Лобановского. Олег Иванович, думается, уловил в объяснениях друга и в матчах киевлян, им виденных, одну очень важную вещь: взаимоотношение через заданный ритм с публикой. Наверное, театральные критики готовы разобрать детально многие роли Олега Борисова на предмет применения им принципов аритмии. Со своей дилетантской точки зрения замечу лишь, что в потрясающей по воздействию на зрителя «Кроткой», которую Лобановский видел в те времена, когда она шла на ленинградской сцене, Борисовым был задан сложнейший ритм — с акцентированными и вместе с тем неожиданными, заставлявшими вздрогнуть и сопереживать паузами и взрывами, чередование которых не поддавалось строго отмеренному временному следованию. Олег Иванович, полагаю, разрабатывая вместе с выдающимся режиссёром Львом Додиным идею сценовой аритмии, хорошо понимал, что управлением ритма во время спектакля можно добиться весьма сильного эффекта воздействия на зрителей.

Выплеск всего себя Борисовым в «Кроткой» можно сравнивать с отдачей Лобановского на тренерской скамейке в важных матчах, таких как матчи Кубка кубков в 1975 и 1986 годах. Борисов восхищался концентрацией Лобановского в играх. Если и представлять Олега Ивановича в какой-то роли в футболе, то только, наверное, — в роли тренера.

У меня было ощущение, что во время матчей с участием киевского «Динамо» Борисов старался перевоплотиться в своего друга, который маятником раскачивался на скамейке запасных, и страстно хотел тем самым другу помочь.

Спустя несколько дней после Чернобыля, 2 мая 1986 года, киевляне играли в Лионе на стадионе «Жерлан» финал Кубка кубков с мадридским «Атлетико». Олег Иванович позвонил мне сразу после игры, завершившейся динамовской победой 3:0: «Ты видел?» Радостный невероятно. Повторяющий эпизоды игры, потрясающе проведённой динамовцами. Смакующий эти эпизоды: «А как они второй забили! Веер слева — направо. Четыре передачи на скорости и — гол. Испанцы, кажется, так и не поняли, что произошло». И — потом: «Неужели они Васильича после этого в сборную не возьмут?»

Несколько дней спустя после победы «Динамо» в Кубке кубков еженедельник «Футбол-хоккей» уделил матчу и его анализу почти половину номера под одним названием «Игра во всех её проявлениях». В части первой был отчёт о матче, написанный одним из лучших футбольных журналистов Валерием Березовским. В части второй был профессиональный разбор финала, сделанный Никитой Симоняном. В части третьей выступил — первый, кажется, и последний раз в спортивной прессе — Олег Борисов.