ЛоГГ. Том 2. Амбиции

Наконец, линкор, бывший прежде достоянием барона Флегеля, покинул поле боя под управлением нового командира, и его истерзанный боем корпус исчез в глубинах космоса.

Тем временем, на другом корабле тоже разворачивалась драма. Молодой офицер с холодным, жёстким выражением лица смотрел, как капитан призывает всех к самоуничтожению и массовому самоубийству. Не говоря ни слова, он вытащил свой бластер и выстрелил капитану в голову.

— Измена! — закричал старший офицер всего за секунду до того, как его самого застрелили. Успев лишь вытащить оружие, он рухнул рядом с телом капитана. К тому времени, по всему кораблю уже начали обмениваться вспышками выстрелов. Экипаж разделился на две части, офицеров и рядовых солдат, между которыми разразилась смертельная схватка.

И это был далеко не единственный корабль, на котором началось вооружённое столкновение между солдатами и высокопоставленными офицерами. Неблагородные — младшие офицеры и солдаты — отказывались сопровождать аристократов на их пути к самоуничтожению.

На одном корабле, капитана, который долгое время притеснял своих солдат, живьём бросили в термоядерный реактор. На другом двум высокопоставленным офицерам, которые никогда не были популярны среди рядовых, пришлось голыми руками драться насмерть. Затем победителя выкинули в вакуум через воздушный шлюз. Ещё на одном корабле солдату, который шпионил за сослуживцами, докладывая капитану об их словах и поступках, накинули на шею верёвку и протащили по нескольким палубам, прежде чем застрелить.

Безумие битвы послужило катализатором, и гнев, недовольство и обиды, накопленные за пятьсот лет, наконец, прорвались. Корабли аристократов стали сценами мятежей, внутренней борьбы и массовых самосудов.

Многие суда, захваченные солдатами, останавливали двигатели, ложились в дрейф и обращались ко флоту Райнхарда со словами: «Мы сдаёмся и смиренно просим о снисхождении»…

Был, однако, один корабль, где жажда мести оказалась столь сильна, что солдаты забыли передать сообщение о капитуляции, — и он взорвался под градом выстрелов.

Другой открыл огонь по своим убегающим товарищам, сигнализируя о желании перейти на другую сторону.

В момент, когда поражение стало несомненным, высшей аристократии был предъявлен окончательный счёт за пять столетий непрерывного упадка при несправедливой социальной системе. Больше некого было винить. Они жестоко расплачивались за свои собственные деяния.

— Всё так, как и предсказывала фройляйн Мариендорф. Недовольство рядовых по отношению к офицерам благородного происхождения станет одним из залогов моей победы. Поразительная точность суждений.

Райнхард произнёс это, глядя на обзорный экран на мостике «Брунгильды», и начальник штаба, вице-адмирал Оберштайн ответил:

— Честно говоря, я не думал, что это противостояние закончится уже в этом году, но всё разрешилось на удивление рано. По крайней мере, с этими разбойниками и узурпаторами.

— Разбойники и узурпаторы… — холодно пробормотал Райнхард. Благодаря его победе — и поражению аристократов — этот вошедший в официальные записи термин, который он придумал для них, оказался справедлив. Судить побеждённых — естественное право победителя, и Райнхард собирался воспользоваться им.

Если бы Райнхард оказался проигравшим, то этот постыдный титул достался бы ему, как и позорная смерть. Так что, с этой точки зрения, у него не было причин колебаться в использовании своих полномочий.

— Враг, находящийся перед нами, уже лишился своих сил. Вскоре вам пора будет вернуться на Один, чтобы начать приготовления к борьбе с врагом, стоящим позади.

Указание Райнхарда было кратким, но Оберштайн прекрасно всё понял.

— Как пожелаете.

Следующая битва будет проходить не в космосе, а во дворце, где излюбленным оружием являются интриги, а не лазерные пушки. И это будет битва не менее ужасная, чем те, которые происходят между огромными флотами кораблей.

IV

Флот торжествующего противника встал перед адмиралом Меркатцем, блокируя его флагману возможность вернуться в крепость Гайесбург.

Адмирал Меркатц вошёл в свою каюту, вытащил бластер и уставился на него. Это будет последнее дело в его жизни. Меркатц крепко сжал рукоять бластера и приставил его к виску, когда дверь вдруг открылась, и в каюту вбежал его адъютант, Бернхард фон Шнайдер.

— Остановитесь, ваше превосходительство! Уважайте хоть немного свою жизнь.

— Капитан Шнайдер…

— Прошу прощения, адмирал. Я заранее вынул энергокапсулы, опасаясь, что вы можете попытаться сотворить что-то подобное, — в руке Шнайдера тускло блеснули энергетические капсулы от бластера.

С кривой улыбкой, старый адмирал бросил бесполезный бластер на стол. Шнайдер поднял его.

Маленький экран в каюте показывал яркие сцены уже потерпевшего поражения и теперь двигающегося к гибели флота аристократов.

— Я предполагал, что всё может обернуться так. И теперь всё это стало явью. Всё, что я смог сделать, это немного отодвинуть этот день, — сказал Меркатц, а потом перевёл взгляд на своего помощника. — Как бы то ни было, когда вы вынули капсулы? Я даже не заметил.