Лола и единственная свидетельница

— Да, — кивнула Фло. — Все точно. Лола как-то попробовала позвонить в полицию, но вы… — Фло кивнула на загорелого герра Фрюхтенихта, — были в отпуске. А вашим коллегам Лола не доверяет.

Крысолов опустился на стул у письменного стола. К нему шагнули двое полицейских. Они снова подняли оружие и взяли его на мушку.

Рядом с Гудрун стояла печальная женщина с третьего этажа. На ее лице блуждала улыбка, что мне, если честно, казалось совсем неуместным.

— Настоящий детектив, — восхищенно прошептала она.

Тем временем полицейский с моржовой бородой снял лист бумаги со стены. Лицо у него стало очень серьезным.

— Что вы скажете на обвинения девочки, герр Кламмвассер? — спросил он с ледяной вежливостью.

Крысолов взглянул на меня. Могу поклясться — глаза у него сияли. Как будто в голове у него зажглись десять тысяч лампочек.

— Невероятно, — произнес он. — И вы все заметили? Все… И совершенно случайно?

Полицейские тревожно переглянулись.

— Вы хотите сказать, что девочка права? — спросил моржовый полицейский. — Вы планировали преступление?

— Подождите, — раздался голос у меня за спиной. К окну через садик пробирался человек с татуировками со второго этажа. Сегодня он был не полуголым. На нем была сине-белая рубашка, и выглядел он очень солидно. — Я адвокат, — представился он Крысолову. — Вы не обязаны ничего объяснять!

— Знаю-знаю, — кивнул Крысолов. — Большое спасибо. Но я бы с удовольствием все объяснил. — Он вдруг улыбнулся мне: — Девочка права. Все, что дети узнали за эти недели, чистая правда. Я планировал это преступление лет семь. Убийца Луи со «Звезды Луизианы», Майк-миллиардер и Гвидо Гросспич, отбывающий срок в тюрьме, консультировали меня по самым сложным вопросам. Но самый главный консультант — мой друг Тимо. Он знает все детали и во всем мне помогает. А что касается Белизны… — хихикнул Крысолов. — Он играет особую роль! Как и маленькая умная девочка, оказавшаяся нежелательной свидетельницей.

Тетя Лизбет снова разрыдалась. Бабушка испуганно прижала ее к себе. Лицо у дедушки сделалось ярко-красным, а папай стиснул кулаки. Крысолов поднял руки, словно сдаваясь.

— Мне ужасно жаль! — обратился он к тете Лизбет, и голос у него был очень виноватым. — Я не хотел тебя пугать, малышка. Люди иногда довольно безжалостны, но где-то же надо черпать идеи.

Герр Фрюхтенихт тихонько присвистнул, и в руках полицейского с моржовой бородой снова появились наручники. Остальные полицейские стояли наготове.

— Подождите, — снова вскинул руку Крысолов. — Хочу предъявить вам последнее доказательство. И если можно… — Крысолов посмотрел на меня и моих друзей. — Если можно, хочу, чтобы вы все были свидетелями. Никогда не думал, что о моем преступлении станет известно при таких обстоятельствах. Но вы меня раскусили. И если другие заинтересуются им так же, как вы, меня можно считать счастливчиком!

— Если вас интересует мое мнение, — шепнул папай герру Фрюхтенихту, — я думаю, что этот человек просто сошел с ума. Его нужно упечь за решетку. Желательно пожизненно.

— Прежде чем вы меня уведете, — продолжал Крысолов, — позвольте, пожалуйста, включить компьютер. А потом я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

Полицейские кивнули, но оружие не опустили. Крысолов включил ноутбук. Ввел пароль, и на мониторе появился документ. На первой странице было написано крупными черными буквами:

Владимир Кламмвассер

ЕДИНСТВЕННАЯ СВИДЕТЕЛЬНИЦА

Детективный роман

29. Литературные чтения на заднем дворе

Прежде чем продолжить рассказ, я бы хотела вас кое о чем спросить.

Вы уже догадались, чем закончится мое летнее сочинение? Были ли у вас сомнения, что мы выслеживаем настоящего преступника? Приходило ли вам в голову, что Крысолов тайком пишет детективы о наркотиках?

Если да, то я вас поздравляю!

Зато у меня и моих друзей оставалась целая куча вопросов. Мы сразу поняли, какую кашу заварили. И нам было очень нелегко. Особенно мне.

Во-первых, потому что я первая обратила на Крысолова внимание. Во-вторых, потому что была убеждена, что спасаю свою тетю от верной смерти. В-третьих, потому что действие адреналина почти закончилось. Я чувствовала, как ноет моя нога, и сердце уже билось совсем не так сильно. В глазах у меня стояли слезы, и в какой-то момент они прорвались наружу. Я разрыдалась. Я рыдала и не могла остановиться. Пенелопа принесла стул, папай усадил меня на колени. Гладил меня по головке и шептал, не переставая:

— Мой маленький храбрый кокосик!

Позвякивающая браслетами рука протянула мне чашку чаю. Рука принадлежала Гудрун.

— Сделай глоточек, сердце мое, — заботливо пропела она. — Чай отлично успокаивает нервы.

По крайней мере, в этом она оказалась права.

Все полицейские, кроме герра Фрюхтенихта, ушли. Но соседи остались. Вынесли еще стулья, и под окном Крысолова расселись немногочисленные зрители. Между пристройкой и нашей стеной места было совсем мало, но и туда удалось втиснуть три ряда стульев. Остались и стоячие места.

Расселись мы в таком порядке: