Лоло

О том, что произошло с ним несколькими часами ранее, Богдан предпочитал не думать. После того как пчелы расправились с василисками и растворились в воздухе, он долго лежал на траве, приходя в себя. Уже тогда парень решил, что не имеет никакого отношения к появлению этих насекомых, а все его ощущения вызваны лишь действием отравляющего дыма. Какая еще сила? Даже гигантские змеи отупели от хмарь-травы, стоит ли удивляться, что она оказала влияние на людей?

Анжелика, успокоившись, уснула на плече у Гаврана. Костик и Сашка, свалившись без сил, тихо посапывали на своих циновках. Только стрекот невидимых насекомых нарушал гнетущую тишину, повисшую над поляной.

Старик-акридец уже начал клевать носом, как вдруг заметил какое-то движение впереди между деревьев. Едва он успел вскочить на ноги и выхватить меч из ножен, как на поляне появилось новое действующее лицо. Это была древняя старушка очень маленького роста, бледная, невероятно худая и изможденная. Гавран, прищурившись, с удивлением и страхом смотрел на незваную гостью. Ее тщедушное тело пряталось в черных лохмотьях, бывших некогда богатым платьем, длинные седые космы висели из-под остроконечной дырявой шляпы, скрюченные пальцы крепко сжимали деревянный набалдашник трости, выполненный в виде лягушачьей головы. На костлявом плече у женщины сидела старая облезлая ворона.

— О Боги! Не может быть, — прошептал Гавран, опуская меч, и добавил уже громче, обращаясь к женщине, — мать Варна, ты ли это?

Женщина, прихрамывая, подошла ближе. Тонкие синеватые губы ее растянулись в беззубой улыбке.

— Я, миленький, а кто ж еще? — отозвалась она скрипучим голосом.

Северяне, протирая глаза спросонья, с изумлением разглядывали странную гостью, которая будто бы сошла со страниц сказочной повести. Гавран тем временем со всеми возможными почестями усадил женщину у костра и с гордостью представил ее молодым товарищам.

— Это мать Варна, дети. Та самая — помните, я вам рассказывал?

Акридец налил бодрящего травяного чая в свою походную плошку, вручил ее старушке и приступил к расспросам.

— Где же ты была все эти годы?

Женщина, зажмурившись от удовольствия, отхлебнула горячего напитка.

— На востоке жила, в Диком лесу. Ушла туда потому, что сердце мое разрывалось от боли. Люди погибали почем зря — и акридцы, и иноземцы, а я ничем не могла помочь. — Варна тяжело вздохнула и погладила дремлющую ворону.

— Как же ты выжила одна? — акридец смотрел на старую знакомую с восхищением.

Колдунья хмыкнула:

— Я не так мудра, как Ведагор и другие ведающие, но кое-что все-таки могу. Произнесу заветные слова из моей волшебной книги, и всякий зверь обходит меня стороной. Не всегда срабатывает, порой приходится и удирать, сверкая пятками, ну так что ж?

— А можете вы сделать такую защиту для других? — вмешался Богдан.

Женщина покачала головой:

— Нет, дитя. Пробовала уже, да сил не хватило.

— Почему ты вернулась? — нетерпеливо спросил Гавран.

— Все эти годы я ждала знака свыше. И вот, несколько дней тому назад, волшебная чаша показала мне ваш отряд, — ответила старуха и стала беззастенчиво рассматривать северян, подолгу задерживая взгляд темно-карих, почти черных, глаз на каждом.

Наконец она продолжила, повернувшись к старику:

— Тебя, Гавран из Вертограда, я не сразу узнала.

— Время, мать Варна, оставило следы и на мне, — улыбнулся Гавран.

— Я не признала в тебе того темноволосого красавца, которого помню, — продолжала Варна, — но в голове вдруг всплыло твое имя. И я поняла — надо идти. Собрала кое-какие свои пожитки, и мы с Гаей, — старуха кивком указала на свою ворону, — пустились в путь. Отыскать вас в лесу было несложно — опять помогла волшебная чаша. А теперь ты поведай, Гавран — что случилось с вами, и как теперь живет остров? Много ли людей уцелело?

Старик в общих чертах рассказал колдунье о злоключениях отряда и о положении дел на острове. Особое внимание он уделил появлению пчелиного роя.

— Так-так, — проскрипела Варна. — Предречение сбывается. Вот она, та самая сила из земли акридской, что поможет нам спасти остров и этих бедных детей. Не напрасно я возвратилась к людям — в этой битве со злом мне тоже уготована роль. И я не оставлю вас, отныне наша дорога одна.

Гавран загадочно улыбнулся и спросил:

— Мать Варна, а помнишь, ты помечала мечи иноземцев колдовскими знаками?

— Как же не помнить, Гавраша? Только в этот раз я не выполнила свою задачу. Ну ничего, исправлю. А ну, дай мне меч, сынок, — Варна протянула руку к Костику. — Погляжу, чем вас снарядили.

Парень вынул оружие из ножен и отдал колдунье.

— Что тут у тебя? — она приблизила сверкающий клинок к глазам. — Да это же мои заклинания! А мечи-то другие!

— Другие, мать Варна, — Гавран сиял от удовольствия. — Просто наши мастера повторили все твои письмена.

Варна посмотрела на него увлажнившимся взглядом и тихо сказала:

— Не забыли, значит. А я думала, проклинаете меня, неумеху.

— Мы верили и верим, — серьезно ответил Гавран, и протянул колдунье раскрытую ладонь. — С возвращением.

— Да свершится пророчество. Свет к свету, — ответила та, крепко сжав его руку.