Ломбард Проклятых душ. Книга вторая. Новый Альтаир (СИ)

Дедушка и папа ничего не успели ей сказать, как она радостно поблагодарила Евгению Александровну и отбежала.

- Зачем вы пришли?

- Поговорить надо.

- Я в больнице, - сухо ответил Дима, - разве вы не видите? Мне и так плохо. А вот кое-кому вы разрешаете время проводить, как вздумается! Мне такая роскошь не позволялась!

Стрижевая даже отшатнулась от удивления. Вытаращив изумленно глаза, она спросила:

- Это кому?!

- Неважно! В общем, спасибо за заботу, за ягоды, но говорить с вами я не желаю.

- Дуня сюда мотается? - подозрительным тоном спросила бывшая продюсерша. - Дуняша? Да быть не может! Она к своей родне ездит в больницу…

Димочка не нашелся что ответить, да и не хотелось. И в этот момент, как некстати, раздался знакомый испуганный голос:

- Евгения Александровна?!

Женщина обернулась и победоносно улыбнулась своей подопечной, как вору, которого давно не могут поймать.

- А ты же маму, тетушек и бабушку отпросилась навестить!

- Ну, да… я там была уже.

- А что так быстро?

- Я…я… вертолётное такси взяла!

- Молодец! С гастролями беды знать не будем - экая ты находчивая! - с сарказмом похвалила ее Стрижевая. - Даже цветы успела где-то раздобыть.

Евдокия хотела ей что-то ответить, вернее, промямлить, так как слов в оправдание не находилось, как вмешался Дима, попросив дать ему закрыть дверь, а самим разбираться друг с другом в другом месте, потому что он их слушать не собирается. Крикнув имя любимого, девушка, не совсем вежливо оттолкнув продюсера, кинулась к Митеньке с извинениями и протянула букет. Юноша хотел было возмутиться, но подумал, что Дуня тут ни при чем, что не виновата в его конфликте со Стрижевой, и, вежливо улыбнувшись, поблагодарил за розы и в какой раз напомнил, что не надо его задаривать цветами, ведь ему неловко их принимать.

Егор Петрович, хоть и не очень любил бывшую начальницу сына, все же, ласково взяв за ручку Эвелину, попросил прощения у всех, но им нужно уже идти, готовиться ко встречи с родней девочки, а для этого и нарядное платье погладить надо, и придумать что-то с прической, и подарки упаковать. В коридоре Дима нехотя попрощался, в тайне обидевшись на папу, что он покидает его в такой сложной ситуации.

Когда отец юноши и его приемная дочка ушли, Стрижевая, взглядом попросив Дуню остаться в коридоре, и, взяв бывшего подопечного за руку, завела его в палату, где он тут же вырвался.

- Митенька, прости меня. Я несправедливо с тобой поступила, но я была на нервах. И Наиль тоже жалеет, что не смог заступиться за тебя передо мной, потому что был на эмоциях. Послушай, я знаю, что это покажется не совсем красивым, что ты можешь решить, что мной движет выгода, но хочу позвать тебя обратно.

- Обратно?! - Дима возмутился, как она и ожидала.

И тогда Евгения Александровна, которой позарез нужен был певец на роль Михаила Стрелкова, решила действовать по-другому:

- Митенька, мне известно, что Эвелина - вовсе не сирота, и что…

- Что?! Малышечка лишилась родителей!

- Так ты не знаешь?! - ахнула Женщина. - Правда?! Значит, тебе не сказали?!

Димочка попятился назад и сел на стул, с каким-то обреченным видом. В висках стучало, он не знал, что и подумать. Юношу, и правда, не поставили в известность, что на самом деле случилось с настоящими папой и мамой приемной дочери. Его бывшая продюсер снова заговорила, и голос ее звучал виновато и мягко:

- Митенька, прости меня - я не знала, что от тебя это по каким-то причинам скрывали.

- А вы-то откуда знаете?

- Сначала подслушала, как Стеша ныла своей подружке в ресторане. Я частенько бывала по делам в том районе, где она работает, и потому ходила обедать в этот ресторан. А потом я проверила и узнала. Я человек знаменитый, со связями, мне раз плюнуть это сделать.

Дима заплакал. Евгения Александровна терпеть не могла мужские слезы, но все-таки заставила себя подойти к нему и погладить по голове. Женщина мягко укоряла его, что он ведет себя, как последний эгоист, ведь должен радоваться, что малышка - не сирота, что родители ее живы-здоровы, но просто ошиблись. Она ласково успокаивала бывшего воспитанника, уговаривая вернуться в шоубизнес, убеждала, что и дочери так будет лучше, потому что деньги откроют ей новые горизонты, и что когда-нибудь Эвелина вернется домой, и у него, Димы, останется хоть что-то - карьера. И юноша, сам не осознавая, кто его тут утешает, захлебываясь в слезах, говорил, что сам все понимает, что это прекрасная новость, что папа и мама малышечки живы и здоровы, но ему грустно расставаться с ребенком, и обидно, что от него все скрывали правду, считая, наверное, закостенелым эгоистом.