Лондон. Прогулки по столице мира

2

В мае 1941 года все обстояло иначе. За какие-то несколько часов известный всему миру архитектурный ансамбль превратился в сущий хаос.

Я пришел к зданию палаты общин после того, как пожар был потушен. По лестницам еще струились темные ручейки воды, дверные проемы зияли пустотой, сквозь них открывались жуткие виды обвалившихся потолков, искореженных металлических конструкций, всюду, куда ни посмотри, виднелись остовы железных стульев, скелеты телефонных будок, обугленные стенные панели и переплетения проводов. Вот оно, современное варварство; точнее, то же древнее варварство, только в новом обличье. Невероятность случившегося подчеркивали чудом уцелевшие предметы обстановки; они уцелели, а палата общин погибла. Я нагнулся и подобрал в луже на полу ничуть не пострадавший грифельный карандаш.

Но сколь же быстро — при наличии мужества и решимости — способен человек оправиться от удара судьбы! Всего-навсего несколько лет разделяют ужасные сцены полного разрушения от нового здания палаты общин, более современного и более, если позволительно так выразиться, изысканного.

Я не раз приходил на место стройки и наблюдал за строителями, восхищаясь мастерством, с каким они обтесывали и укладывали каменные плиты на колонны и арки; при взгляде на них вспоминались зодчие, возводившие средневековые соборы. Один из мастеров, в белом фартуке, вырезал листья на венце арки; он стоял на строительных лесах, наносил выверенные удары по зубилу, делал паузы, чтобы свериться с чертежом, и вновь принимался за воссоздание узора. Я и не представлял, что подобного рода работа выполняется in situ

[28]. Мне казалось, резьбу высекают в мастерской.

Мастеров собрали со всей Англии, а не из Италии, как было написано в какой-то газете; мы не разучились обтесывать камни и украшать их резьбой, и наши отцы и деды могли бы нами гордиться. Над возведением нового здания палаты общин трудились двести человек, демонстрировавших свое умение работать с коричневым ратлендским камнем.

Я взобрался на леса и осторожно прошелся по помосту над полом здания. Надо мной нависала крыша, отделанная чудесными панелями из английского дуба. Плотники, восстанавливавшие крышу, опирались на столетнюю традицию своего ремесла; я с восторгом следил за ними — типичными, ничем не примечательными англичанами, которых полным-полно в лондонском метро и которые, как уверяет пресса, не интересуются ничем, кроме результатов скачек. Тем не менее, именно они своими руками поддерживали великие традиции британского ремесленничества.

Новое здание палаты общин представляет собой улучшенную копию старого. Размеры выдержаны один в один, зато в залах и кабинетах установлены кондиционеры, а в подвале оборудован грандиозный центр управления этой машинерией. Что ж, если раньше парламентариям приходилось согревать воздух собственным дыханием, теперь достаточно будет для этой цели всего лишь щелкнуть переключателем. Да и холодный воздух, студеный, как послевоенная речь канцлера о бюджете, в жару окажется к услугам желающих. По-моему, наиболее любопытная деталь нового здания палаты общин — арка Черчилля, в свод которой, по предложению сэра Уинстона Черчилля, вделали опаленные пламенем камни старого входа в здание. Сделать это было непросто, арку собирали буквально по кусочкам, тщательно подгоняя старые и новые камни друг к другу.

Я поднялся по лестнице, еще лишенной балюстрады, и вышел на крышу здания, принципиально отличающуюся от той, что погибла в пламени пожара. Прежняя крыша была крутой, новая же — плоская, и перед парламентариями, которые решат подняться сюда, откроется один из лучших видов на Лондон. Над головой возносится Колокольная башня, каждые пятнадцать минут в воздухе разливается мелодичный бой курантов Биг Бена. С одной стороны возвышаются шпили аббатства, с другой раскинулась Темза, в излучине реки видны многочисленные мосты, вплоть до Тауэрского. Видимость была отличной, и я различил на юге высоты Сайденхэма, некогда увенчанные двумя «подсвечниками» Хрустального дворца.

3

В прежние времена пожилые служащие с Уайтхолл не упускали случая поправить того, кто в их присутствии упоминал о здании парламента.

«Вестминстерский дворец», — говорили они, укоризненно покачивая головами. В официальных документах здание парламента до сих пор обозначается как «Вестминстерский дворец» или «Новый Вестминстерский дворец» и имеет статус королевского дворца. Мне представляется, что, пожелай монарх обосноваться в этих стенах, он был бы в полном своем праве.