Лорды Протектората: Барон Аквилла

Прокурор испепеляющим взглядом посмотрел на Хмурого, но увы бывалого опера этим было не прошибить, он даже не почесался.

Тогда господин прокурор холодно изрек:

– Каков у тебя доступ к гос.тайне, молодой человек?

– Пятый, – небрежно бросил Хмурый.

«Ого, – подумал Аквилла, – Предпоследний для невоенных и недипломатических ведомств».

– Покинь кабинет, Хмурый, доступа к разговору у тебя нет, – отчеканил господин прокурор.

Физиономия Хмурого стала еще кислее, хоть это и казалось невозможным, но ослушаться приказа он не осмелился, только сказал выходя:

– Вы же понимаете, что мне придется доложить об этом своему надзирающему прокурору.

Когда опер вышел, господин прокурор тем же холодным тоном обратился к Аквилле:

– Теперь говори. Только сперва прикинь, чтобы в твоих словах были сведения, достойные грифа секретность шестой степени.

Сыскарь неспешно (с одной рукой все обычные действия делаются не быстро) достал из портфеля карманный компьютер, нашел и открыл закон о гостайне и (к удивлению) обнаружил, что гриф секретно шестой степени может быть присвоен сведениям, угрожающим или способным представлять угрозу основам Срединного Союза, что хорошо, четкого определения этих самых основ наш мудрый законодатель дать не потрудился, а значит у господина прокурора были развязаны руки, то есть дело оставалось за малым – убедить надзирающего прокурора в особой ценности раскопанного по делу 34-ого, и очень кстати вспомнились догадки, изложенные в утреннем разговоре с Веселеньким, а также кстати пришелся тот факт, что Хмурому пришла команда приступать к работе с самого так сказать верха. Оставалось надеяться, что верхи Хмурого не были теми же людьми, что и верхи Веринского.

И барон начал свой монолог:

– Покушение на мою жизнь, которое неудачно предприняли эти верзилы, состоит в непосредственной связи с делом, которое я сейчас веду, а точнее последними событиями по нему – сердечным приступом арестанта № 34, в подтверждение – последние слова моего подследственного на допросе, которые к слову, зафиксированы на диктофоне, когда он начал сдавать своих подельников и, в частности, указал на место встречи с ними перед преступлением – казино «Сокровищница». На 34-ого внезапно напал приступ бессознательной паники, который сопровождался словами – Дракон сожрет мое тело, Змей похитит мой разум – после чего у арестанта случился обширный инфаркт миокарда. Связь его подельников с инфарктом объясняется участием в деле магнетизера высочайшего класса, работающего совместно с воротилами теневого сектора азартных игр и покрывающими их коррупционерами в силовых и правоохранительных структурах. Либо кто-то из персонала изолятора был также загипнотизирован магнетизером, либо его соучастники из коррупционеров получили информацию по официальным или неофициальным каналам, но в любом случае сведения о том, что 34-ый начал колоться быстро дошли до преступной группы и она предприняла самое очевидное в такой ситуации – натравила на меня головорезов, то что я остался жив – это поистине чудо, но это их не смутило и через давление на надзирающего прокурора Крылова они напустили на меня этого Хмурого. Еще один факт – преступление 34-ого, скорее всего не единичный случай, а целая серия схожих преступлений, в которых принимали участие различные исполнители с неустойчивой психикой, и за которыми стоит один организатор – тот самый магнетизер. Полагаю, что криминальная деформация лица настолько могущественного как магнетизер, а также его участие в организованной преступной коррупционной группе безусловно представляет угрозу основам Срединного Союза и потому составляет государственную тайну шестой степени.

Господин прокурор встал из своего вольтеровского кресла во весь свой двухметровый рост, подошел к единственному окну кабинета и задернул бархатную массивную штору, и начал свою ответную тираду, еще стоя спиной к сыскарю, продолжил ее по ходу, подойдя к тому чуть ли не вплотную, а к концу монолога снова сел в свое кресло и, закатав рукава, оперся на правую руку: