Лошадь над городом

Нет, напрасно все-таки нет у нас частных детективов, которые денно и нощно следили бы за всем тебе, именно тебе подозрительным. Многое мог бы обнаружить этой ночью такой детектив, найми его Степан и приди он после полуночи к зданию «Двима». Прежде всего, обойдя его с тыла и посветив фонариком, заметил бы детектив на влажном травяном газоне следы человека. Медленно поднимается в них трава, а это значит, не так уж давно ступала здесь нога неизвестного. Следы ведут к самой стене и останавливаются под окном в туалет. Как-то странно выглядит и это окно: один из застекленных проемов черен, не отражаются в нем ни огни стоящего напротив, через улицу здания, ни желтые сумрачные звезды, висящие над городом. А ничего странного нет: протяни руку — и провалится рука: нет в проеме никакого стекла, вот оно — стоит тут же, прислоненное к стене, две резиновые присоски еще остались на нем, присоски, чтобы ловчее было вынимать стекло. И края стекла — белые, с изломом, — вырезано только что. Значит, можно залезть через окно в институт? Можно. Заберемся и мы, пройдем туалетом, мерно шумит вода в унитазах, капает в рукомойниках — кап, кап! — дверь приоткрыта, видно, кто-то недавно прошел в коридор. По коридору десять шагов — и перед нами лестница. Пологая, укрытая, как и весь коридор, ковром, тонет в нем нога, не слышно шагов. Тихо — никого. Ага, где-то в глубине скрипнула дверь, послышались боязливые шаги. Идет, крадется кто-то по коридору, удаляется. Поднимем ногу, оттянем носок, поставим на ковер. На цыпочках, бесшумно начнем преследовать незнакомца. Куда тот идет? Прошел лабораторию бензиновых двигателей, миновал сектор насосов, теперь крадется мимо англоязычной поэзии, мелькнул около Гёте и Шиллера, прошмыгнул Барбюса. Стоп! — остановился, возится, достает что-то из кармана. Прилаживает к замку, крякнул тот, с хрустом расселась пружина, брякнув, повернулась ручка. Приоткрылась дверь, проскользнула в нее человеческая тень, прикрыла изнутри. Вот тут бы самое время подкрасться детективу, прильнуть глазом к замочной скважине, приложить ухо к щели. Но не успел бы выполнить все это славный сыщик, не успел бы даже подойти на цыпочках к двери: только закрылась она за неизвестным, как внутри послышался громкий голос, объявивший радостно: «Инский нож. Слова народные», ярко вспыхнул в комнате свет, включились разноцветные лампы, заметался, закружил разноцветный зайчик, грянул народный хор, и заулюлюкали, запели дурными голосами псковитянки. С грохотом распахнулась дверь, как ужаленный выскочил из нее кто-то. Закрывая руками лицо, хлюпая ботинками, цепляясь за ковер, кинулся по коридору. Тут детективу только посторониться. Камнем промчался мимо него человек, одним духом пролетел туалет, рванув на себе пиджак, протиснулся в пустое окно, хрустнуло под каблуком стекло. И уже брызнули, вспыхнули в лунном свете осколки — кинулся незнакомец прочь, скрылся в ночной темени. Так что не помог бы тут частный сыщик, и нечего сожалеть, что нет у нас такого вида услуг.

Но это знаем теперь мы, а ничего не знал Степан — спал эту ночь спокойно себе в гостинице — и все-таки шел в институт с каким-то дурным предчувствием: сосало, поворачивалось внутри, отчего даже летнее, с легкими облачками над рекой и птичьими криками пароходов утро было ему не мило. Да, да — был в этом утреннем покое какой-то привкус беды. Точно — едва закрылись за ним массивные входные двери — метнулся к Степану почерневший, осунувшийся Глиняный.

— Ну вот, где же вы были, а я все телефоны оборвал! У нас опять происшествие! Сюда, сюда, где ваша телега! — выкрикнул он.

Ничего не понял, войдя в зал, Степан Петрович. Стоит телега посреди зала, как и стояла, посмотрел на неподвижное колесо, на стены — мелькнула мысль: может, снова вылетела из колеса синяя молния и устроила пожар? Нет, чисты стены, нет на колесе ни следов огня, ни повреждений.

— Вот! — трагическим голосом сказал его провожатый. — Видите на полу? Следы... А теперь идите со мной.

Он провел его в туалет, и только там, увидев выставленное стекло и осколки на земле, понял Матушкин, что было.

— Сейчас возвратится Виктория Георгиевна. Она со следователем уже была. Поехали в город.

Не успел он выговорить это, как зашуршали у парадного входа шины, взвизгнули тормоза, хлопнула дверца и уже слышны в вестибюле решительные шаги директора. Распахнулась дверь, и сама Виктория Георгиевна ворвалась в зал. Следом за ней какие-то люди с такими же озабоченными лицами, но без формы.

— Не было у бабы хлопот. И это в день открытия симпозиума! — невесело сказала Виктория Георгиевна, не забыв пожать руку Степану. — Я вот — пока мы с товарищами ездили — подумала так: забирайте-ка вы свою колымагу, пока с ней здесь что-нибудь еще не случилось. Нужда для нас в ней кончилась, следствию телега понадобится всего на час-два. Да и гардероб нам нужен. Как вы считаете, что нужнее: вечное движение всему человечеству или гардероб маленькому учреждению? — Она усмехнулась. — Правильно — гардероб. Договорились?