Лотерея для неудачников

На третьем этапе, то есть после рокового тридцатника, приближения которого женщина ждет с невыразимым страхом и тоской, она превращается в потерявшую всякую надежду встретить… какого там принца, хотя бы относительно не потрепанного жизнью забулдыгу! – располневшую тетеху. Если таковой забулдыга все-таки встретился, то после тридцати он непременно оставляет эту закомплексованную кошелку и находит себе помоложе. О лишнем весе она уже почти не думает – настала очередь морщин, но избавиться от них гораздо сложнее и дороже, чем от набранных в булимических припадках килограммов. Максимум, на что таковая дама может рассчитывать, – на мимолетную связь с пьяным мужиком, подцепленным в каком-нибудь дешевом кабаке. Последняя ее надежда – это ребенок. Его она всячески пытается удержать подле себя, точно так же, как раньше пыталась удержать мужа.

На четвертом этапе, в совершенно невозможном для женщины возрасте – и как вообще до него доживают?! – то есть после сорока, исчезают практически все проблемы, волновавшие ее раньше. Теперь у нее есть только одна дорога – климакс, а за ним – смерть, которой эти несчастные дожидаются в одиночестве, окончательно потеряв веру в любовь и в дружбу, как с женщинами, так и с мужчинами… Что до детей – к этому времени они неизбежно сбегают от своих впавших в маразм деспотичных мамаш, ограничиваясь краткими визитами в честь дня рождения или Международного женского дня…

От таких неожиданных откровений, свалившихся на ее голову стараниями Влада, Валечка чувствовала, как жесткие мурашки пронизывают все тело. Неужели женщины – и вправду такие тупые и ущербные существа, какими их видит Влад? Вспоминая Ленкины рассказы об ушедшей молодости и надвигающейся старости, о волшебных диетах и прочей лабуде, Валечка могла бы сделать такой вывод. Но кроме Ленки с ее Ксюшей Собчак в качестве эталона есть и другие женщины. Многие и в пятьдесят искрометно шутят по поводу своего возраста и лишних пяти – семи, а то и десяти килограммов. При этом у них есть даже (!) мужья, любимая работа или дети и, соответственно, внуки, с которыми те с удовольствием возятся…

Видимо, врачеватель человеческих душ считает иначе… Или, что хуже, пользуясь спросом на подобного рода веяния, укрепляет в женщинах и без того невеселые мысли.

Утешало, правда, то, что Влад не врал, и потому не было разбитой посуды, лопнувших лампочек и прочих разрушений, преследовавших Валечку на прошлых местах работы и жительства. Но одним прекрасным вечером…

Как-то раз после поездки в университет Влад вернулся поздно и не в духе. Наверное, очередная пассия дала от ворот поворот, решила Валечка.

Влад редко кого приглашал к себе, но далеко не всегда возвращался на ночь домой. Валечка догадывалась, что постоянной женщины у него нет – по всей видимости, Влад довольствовался случайными связями.

«А на что еще может рассчитывать мужчина с таким невыносимым характером?» – думала Валечка, выслушивая его очередную надменную тираду. С другой стороны, она встречалась со Славиком целых три года, а тот был не только эгоистичным и самовлюбленным, но еще и лживым человеком…

Валечка, два часа колдовавшая над духовым мясом, выглянула из кухни в коридор. Владово недовольство, похоже, объяснялось не только от ворот поворотом очередной любовницы: он вымок и продрог, а бутылку с пивом сжимал в руке так, что казалось, она примерзла пальцам.

– Ужинать будете? – спросила Валечка.

– Угу, – буркнули ей в ответ.

– Тогда приходите на кухню.

– Я что, не могу поесть в своей комнате? – совсем уж недружелюбно поинтересовался Влад.

Валечка снова высунулась из кухни.

– Конечно можете. Только вы снова оставите тарелку под кроватью, а я буду битый час разыскивать ее по всей квартире.

– Вообще-то в ваши обязанности это не входит.

– Вообще-то посуду нужно мыть, хотя бы изредка.

– Видите ли, Валечка… – пробубнил себе под нос Влад, стаскивая с ног давным-давно сбившиеся сапоги. – Как бы вам так сказать, чтобы не обидеть… Заклевали вы меня своей любовью к порядку. Это если мягко… А если жестко, так я уж лучше промолчу…

– Как знаете, – пожала плечами Валечка. – Можете сделать в своей комнате хоть склад из грязных тарелок. Мне-то что?

Проворчав в ответ что-то невнятное, Влад все-таки зашел на кухню.

– Ладно, черт с вами, поем здесь. Мясо? – принюхался он к запаху, доносившемуся из духовки.

– Свинина с картофелем и грибами.

– Вообще-то вы не лучшая повариха, Валечка. Но есть вашу стряпню все-таки можно.

– Спасибо за комплимент, – усмехнулась Валечка, уже привыкшая к таким выпадам. Влад не терпел критики в свой адрес, зато обожал критиковать окружающих. – Может, не будете класть кепку на стол? Она же совершенно мокрая.

Влад бросил на нее недовольный взгляд, но кепку со стола убрал, правда, переложил ее на подоконник. «Ладно, потом отнесу в прихожую», – смирилась Валечка, решив, что сейчас Влада лучше не трогать.

Ужин прошел в полной тишине, но, когда Валечка начала мыть посуду, Влад извлек из холодильника вторую бутылку пива, которая развязала ему язык.

– А знаете, Валечка, что меня всегда поражало в женщинах?