Ловец душ и навья невеста

— А как ты различаешь навь? — полюбопытствовала Карна. — Как понимаешь, кто именно перед тобой? Ведь выглядят они одинаково чудовищно.

— Низшую навь я определяю по способу, которым она хочет меня убить, — ответил Рихард. — Жрун тупо пытается сожрать, жмых — вырвать печень, хвач самый безвредный — он жадный, и интересует его лишь золото и украшения. Многим людям удается уйти от него без повреждений, если только они не пытаются отобрать свое добро. Или если не вставили себе золотые зубы… Хвача убить легче всего: он сам бежит на кинжал, когда видит блеск серебра. А вот дрюч самый мерзкий.

— Дрюч? И как он пытается убить?

— Не то чтобы убить… — криво усмехнулся Рихард. — Его еще называют беспутник. Понимаешь?

Карна быстро кивнула, уткнулась в кружку с пивом, чтобы скрыть смущение.

— Когда умирает хороший человек, его душа уплывает по белой реке, — продолжил Рихард. — Но если он в целом был хороший, но с излишней страстью к чему-либо: допустим, обжирался, или пьянствовал, или не пропускал ни одной юбки, то эта часть его души — темная — остается здесь. И если она слишком сильна, то продолжает жить и находит себе вместилище в животном.

Карна сделала еще глоток и потянулась за рыбкой. На вкус оказалось очень недурно, и она сразу взяла вторую.

— С вотумами сложнее, — продолжил Рихард. — Они выглядят как при жизни, за исключением деталей: бледная влажная кожа, бесцветные глаза…

— Белые? Как у Греты?

— Нет, — покачал он головой. — Радужка остается, но она мутная, как грязное стекло.

— У Эдмона зеленые глаза, — сказала она.

— Я видел, в твоем воспоминании, — ответил Рихард. — Но это больше не он. Чего хочет вотум — неясно. Их мотивация куда сложнее. И они быстрые, очень. Появляются неизвестно откуда и так же исчезают. Ну а высшая навь — это вообще отдельный разговор.

Напротив них, сдвинув бедром целующуюся пару, бухнулся тот красномордый мужик, что щипал Карну у входа.

— Сдается мне, даме с тобой скучно, — заметил он и с трудом сфокусировал мутный взгляд на Карне.

— Весело, — возразила она.

— Если он тебе надоел, только скажи, — икнул мужик и попытался незаметно втянуть живот.

— Я ей очень нравлюсь, — заявил Рихард.

— Что-то сомневаюсь. Скучный ты какой-то. Рожа пакостная, глаза что та Черва. Я за вами от входа наблюдаю. Такую цацу привел и даже не тискаешь. Если не умеешь, дай другим. А то что это она сидит, смотрит вокруг як королевна на вошь.

Мужик хлопнул раскрытой пятерней по столу, так что кувшин подпрыгнул. Парочка рядом прервалась на мгновение, а потом снова сплелась языками.

Рихард вздохнул и повернулся к Карне.

— Вот. То, о чем я и говорил, — прошептал он. — Не могла нормально подыграть?

— Я вырядилась как шалава, что тебе еще надо? — возмущенно прошептала она.

— О чем это вы там шепчетесь? — насторожился мужик, цыкнул языком в дырке между зубами. — Если надо заплатить, так скажите. У меня с собой… — он похлопал по карманам, но звона монет не раздалось. — …нет ничего. Но можно в долг. Здесь каждый скажет: толстый Борвин всегда отдает долги.

— Ты мне четвертак должен с того месяца! — донесся возглас из-за другого столика.

К ним поворачивались, и даже парочка прервалась и уставилась на Карну двумя парами осоловевших глаз. Помада девушки равномерно распределилась по ее щекам и лицу парня — совсем молоденького, с легким пушком над губой.

— А мне сдается, это дамочка кислая, — заявила девушка, перемазанная помадой. — Мужик вроде нормальный.

— Кислая? — громко возмутился Рихард. — Такую сладкую девчонку как у меня еще поискать!

Девушка обдала Карну презрительным взглядом, фыркнула и, обняв тощую шею своего избранника, впилась в него поцелуем.

Официантка, пробегая мимо, будто невзначай потерлась бедром о плечо Рихарда и, склонившись, сказала:

— Я сегодня допоздна, но если ты подождешь…

Карна вздернула подбородок, обвила рукой шею Рихарда и заявила:

— Сегодня это мой мужчина! — склонившись к нему, шепотом спросила: — Я правильно говорю?

Рихард ухмыльнулся и так же шепотом ответил:

— Здесь принято доказывать делом, а не словами. Обозначь территорию. Поцелуй меня.

Карна глянула на официантку, на мордатого мужика, повернулась к Рихарду. Он смотрел на нее и ждал, не делая попыток приблизиться. Шея под ее рукой была такой крепкой, и Карна провела пальцами выше, запустив их в густые волосы ловца. Не давая себе времени на раздумья, потянулась к нему и прикоснулась губами к губам. Почему у такого жесткого мужчины такие нежные губы? Рихард придвинулся к ней по лавке, обхватил ее затылок пальцами и поцеловал сам. Язык раздвинул губы и проник в ее рот. Вторая рука легла на ее бедро, забралась вод юбку, воспользовавшись разрезом, и у Карны перехватило дыхание, когда горячие пальцы погладили полоску кожи над чулком.

— Понял, — уныло сказал мужик. — Удаляюсь. Но если что…

— Вали уже, — бзыкнул на него Рихард, прервавшись на мгновение, и снова поцеловал Карну.

Его язык ласкал ее рот, а рука гладила бедро. На них глазели, и все это было так неприлично, но она целовала его в ответ, запрокинув голову, и сама прижималась теснее.