Ловец на хлебном поле

Я двинул к Бродвею – просто так, от не фиг делать, потому что я там много лет уже не был. Кроме того, мне музыкальный магаз хотелось найти, чтоб в воскресенье работал. Я там одну пластинку Фиби хотел подарить, называется «Малютка Ширли Бинз». Очень трудно ее найти. Там про одну малявку, которая не хочет выходить из дому, потому что у нее выпали два передних зуба и ей стыдно. Я эту пластинку в Пенси слышал. Она у пацана на другом этаже была, и я хотел у него ее прикупить – я знал, что Фиби она вырубит, – только он продавать не хотел. Очень старая такая, неслабая пластинка – там поет эта цветная девка, Эстелль Флетчер, лет двадцать назад записали. Такой сильно диксиленд с борделем и совсем не слюняво звучит. Если б белая девка пела, у нее б звучало, как я не знаю что, миленько

, а эта Эстелль Флетчер знает, как, на хер, надо, – мне мало таких хороших пластинок попадалось. Я прикинул, что куплю ее в каком-нибудь магазе, что в воскресенье работает, и притащу в парк. Сегодня воскресенье, а по воскресеньям Фиби вполне себе часто ходит в парк кататься на роликах.

На улице была не такая холодрыга, как вчера, но солнце еще не высунулось, и гулять было не очень в жилу. Одно хорошо. Идет передо мной семейство такое – сразу видно, только из церкви: папа, мама и мелкий лет шести. На вид как бы небогатые. На штрике такая жемчужно-серая шляпа, которые бедные носят обычно, если хотят круто выглядеть. Они с женой просто идут, разговаривают, на мелкого ноль внимания. А мелкий – шикарный просто. Идет по дороге, не по тротуару, хоть и возле самого бордюра. Идет – рисуется, будто по линеечке, как обычно пацаны делают, и все время поет и мычит чего-то. Я – поближе, расслышать, чего он там поет. И песня оказалась – «Если кто ловил кого-то сквозь густую рожь»[24]

. И голосок у него симпотный такой. Сразу видать – поет просто так, от не фиг делать. Мимо машины несутся, тормоза где ни попадя скрежещут, штрики ноль внимания, а он идет себе возле самого бордюра и поет «Если кто ловил кого-то сквозь густую рожь». Мне аж получшело. Стало уже не так тоскливо.

На Бродвее – толпа и грязь. Воскресенье, полдень всего, а уже толпа. Все в кино рулят – в «Парамаунт», или в «Астор», или в «Стрэнд», или в «Кэпитол», или еще, на фиг, куда. Все расфуфыренные, потому что воскресенье, и от этого еще фиговее. Только хуже всего, что сразу видно: им хочется

в кино. Глаза б мои на них не глядели. Я понимаю, когда ходят в кино, потому что больше заняться нечем, но если кто по-честному в кино хочет

– и даже торопится, чтоб только дойти побыстрее, – меня тоска берет, как хер знает что. Особенно если вижу, как мильон народу давится в этих жутких очередях, что весь квартал опоясывают, ждут билетов с неслабым таким терпением и всяко-разно. Ух, скорей бы с этого, на фиг, Бродвея уже свалить. Мне повезло. В первом же музыкальном магазе «Малютка Ширли Бинз» оказалась. За нее с меня содрали пятерку, потому что она такая редкая, но плевать. Ух, тут ни с того ни с сего мне вдруг сильно получшело. Скорей бы уж в парк, что ли, поглядеть, пришла ли Фиби, да пластинку ей отдать.

Вышел из магаза, и тут – аптека, и я туда зашел. Прикинул, может, этой Джейн звякнуть, узнать, на каникулах она уже или нет. Засада только в том, что трубку сняла ее штруня, поэтому я сразу повесил. Не в жиляк мне с ней разводить долгие базары и всяко-разно. Мне вообще не в струю с предками девок по телефону разговаривать. Хотя на крайняк можно было спросить, дома Джейн или нет. Не сдох бы. Но все равно не в жилу. Для такого нужно настроение.