Ловец снов

Глаза закрыты. Руки сложены на ноющей груди. Дыхание медленное. Мама велела дышать медленно, когда кашляешь. Джоунси не мертв. Не на небесах вместе с Бивером и Питом. Но мистер Грей сказал, что Джоунси заперт, и Джоунси ему поверил. Джоунси в офисе, ни телефона, ни факса, трудно связаться, потому что мистер Грей злой и мистер Грей напуган. Боится, что Джоунси узнает, кто на самом деле заперт.

Когда они болтали больше всего?

Когда играли в игру.

Игра.

Его снова трясет. Нужно как следует подумать, а это больно, это крадет последние остатки сил, но теперь это больше, чем игра, теперь важно, кто выиграет, а кто проиграет, поэтому он тратит силы, делает доску и карты, Джоунси плачет, Джоунси думает, все потеряно, но Даддитс Кэвелл не потерялся, Даддитс видит линию, линия идет к офису, и на этот раз он сделает куда больше, чем просто вставит колышки.

Не плачь, Джоунси, говорит он, и слова, как всегда, звучат в его мозгу отчетливо и ясно. Это глупый рот вечно коверкает их. Не плачь, я не потерялся.

Глаза закрыты. Руки сложены.

Там, в офисе Джоунси, под Ловцом снов, Даддитс играет в игру.

14

– Я засек собаку, – устало сообщил Генри. – Собрата Перлмуттера по несчастью. Я его засек. Мы немного ближе к ним. О Господи, если бы только нашелся способ попридержать его!

Пошел дождь, и Оуэн от души надеялся, что они успеют пересечь зону заморозков, прежде чем снег превратится в слякоть. Ветер буйствовал с такой силой, что «хамви», казалось, вот-вот слетит с шоссе. Был уже полдень, а они все еще ехали между Сейко и Бидфордом. Оуэн глянул в зеркальце заднего обзора на Даддитса. Глаза закрыты, голова на спинке сиденья, исхудавшие руки сложены на груди. Лицо зловеще пожелтело, но из уголка рта тянется ярко-красная ниточка.

– Твой друг может помочь? – прошептал Оуэн.

– Думаю, пытается.

– Вроде ты сказал, что он спит.

Генри повернулся, взглянул на Даддитса и вздохнул:

– Я ошибся.

15

Джоунси сдал карты, сбросил две из своей взятки в криб, взял другую взятку, за Даддитса, и добавил в криб еще две.

– Не плачь, Джоунси. Не плачь. Я не потерялся.

Джоунси поднял глаза к Ловцу снов в полной уверенности, что слова исходят оттуда.

– Я не плачу, Дадс. Аллергия чертова, только и всего. Но если ты хочешь играть…

– Два, – объявил голос из Ловца снов.

Джоунси выложил двойку из взятки Даддитса – неплохое начало, – потом сыграл семеркой из своей. Всего, значит, девять. У Даддитса на руках шестерка, вопрос в том, станет он или нет…

– Шесть за пятнадцать, – прозвучал голос из Ловца снов. – Пятнадцать за два. Поцелуй меня в задницу!

Джоунси невольно засмеялся. Это, конечно, Даддитс, сомнений нет, но до чего же похоже на Бива!

– Давай ставь колышек, – хмыкнул он и, открыв рот, увидел, как один из колышков поднялся, подлетел к доске и встал во вторую лунку на Первой улице.

И тут его осенило:

– Ты с самого начала знал правила, верно, Даддитс? И ставил колышки как попало, чтобы позабавить нас! – При этой мысли слезы вновь брызнули из глаз. Подумать только, все эти годы они считали, будто играют с Даддитсом, а на самом деле это он играл с ними. И в тот день позади «Братьев Трекер»? Кто нашел кого? Кто кого спас?

– Двадцать один, – произнес он.

– Тридцать один за два. – Это Ловец снов. И опять невидимая рука подняла колышек и поставила на две лунки дальше. – Он заблокирован от меня, Джоунси.

– Знаю. – Джоунси сыграл тройкой. Даддитс объявил тринадцать и Джоунси сделал ход из взятки Даддитса.

– А ты – нет. Ты можешь с ним говорить.

Джоунси сыграл двойкой и переставил колышек. Даддитс, в свою очередь, выложил карты, опустил колышек в лунку, и Джоунси подумал: Обыгран слабоумным, как вам это нравится? Только Даддитс не был слабоумным. Уставшим, умирающим, но не слабоумным.

Они продолжали играть, но Даддитс ушел далеко вперед, хотя это был криб Джоунси.

– Чего он хочет, Джоунси? Что ему нужно, кроме воды?

Очередное убийство. Он любит убивать, подумал Джоунси.

Но не нужно об этом. Ради Господа Бога, не нужно больше об этом.

– Бекон, – произнес Джоунси вслух. – Он любит бекон.

Он начал было тасовать карты… И замер, когда сознание наполнил Даддитс. Настоящий Даддитс, молодой, сильный, готовый к битве.

16

За спиной Генри громко застонал Даддитс. Повернувшись, Генри заметил алую, как байрум, кровь, бегущую из ноздрей. Лицо было сморщено в неестественной судороге сосредоточенности. За опущенными веками быстро вращались глазные яблоки.

– Что это с ним? – испугался Оуэн.

– Не знаю.

Даддитс закашлялся глубоким, рвущим грудь бронхиальным кашлем. Кровь веером брызг вылетала изо рта.

– Разбуди его, Генри! Ради Христа, разбуди!

Генри ответил Оуэну перепуганным взглядом. Они были почти рядом с Кеннебанкпортом, не далее чем в двадцати милях от границы с Нью-Хемпширом, в ста десяти милях от Куэббинского водохранилища. На стене офиса Джоунси висел снимок Куэббина, Генри сам видел. И еще один, летнего коттеджа в Уэйре.

– Разбуди его! Он говорит, что ему больно! Неужели не слышишь!

– Не «больно».