Ловцы фортуны

— Ох нет, не заводи снова свою волынку о «ютландерс»[9], которые крадут наше золото и наши алмазы! — Елена в отчаянии прикрыла глаза. — Ты должен перестать жить прошлым. Ты не видишь, что старые идеи и обиды разрушают тебя как личность?

— Мы сражались в войне за свободу, но Луису Боте придется плясать под английскую дудку, когда он станет премьер-министром. Южная Африка должна быть независимой, и придет день, когда она станет свободной, потому что множество африканеров чувствуют то же, что и я.

— Но большинство согласны со мной! — возразила Елена. — Дани, ирония в том, что одна из причин, по которой мы воевали, была в единстве народа африканеров. Но сейчас мы разобщены — половина собралась в самоуправляемых республиках Трансвааль и Свободный штат Оранж, другая половина живет под властью британцев. Все, в чем мы преуспели — в разделении народа на две партии — «хенсопперов» — «ручных», тех, кто осознал, что дело проиграно, и «бигтерейндеров» — таких же фанатиков, как ты!

— Никто бы и не подумал, что в тебе и Сюзанне течет одна кровь.

— Да, она согласна с тобой, и своих детей вы воспитываете в том же духе. Вот почему я не хочу оставаться. Я не могу больше жить в атмосфере ненависти и мести. — Елена умолкла, беспомощно глядя на него. — Дело не в войне и не в ютландерс. Дело в Мэтью Брайте. Ты больше ни о чем не можешь думать.

— Я сегодня встретил его сына.

«О Боже, нет! — мелькнуло в голове Елены. — Филип Брайт? Здесь?»

— Кто-то должен был приехать посмотреть на алмазы. Я надеялся, что это будет сам Мэтью.

— Оставь это, Дани! Ты уже пытался убить Мэтью после войны — разве недостаточно?

— Нет, недостаточно — потому что я не убил его!

— Я знаю все о твоих обидах против него, но самая страшная — это смерть твоей сестры, верно? Алида умерла, рожая ребенка Мэтью, но до тебя никогда не доходило, что она любила его? — Елена помедлила. — Вполне возможно, что бурская девушка полюбила англичанина, — тихо сказала она, и ее карие глаза затуманились от воспоминаний.

Лицо Дани исказилось. Он не мог ни допускать подобной возможности, ни обсуждать ее.

— Он ограбил меня, присвоив алмазную заявку моего приемного отца в Кимберли. Он преследует меня везде — сначала в Кимберли, потом на золотых рудниках Трансвааля и вот теперь здесь. Но здесь он проиграет — Мэтью Брайт не разрушит этот мир, как разрушил все остальное.

— Но здесь Филип

Брайт, а не Мэтью, и с ним ты не ссорился.

Дани умолк, вспоминая высокую фигуру и красивое лицо Филипа, но ярость вновь охватила его от сознания, что сын Мэтью отрицал, будто имеет о нем понятие. Дани был так захвачен своими несчастьями, что не мог выносить мысли, что его враг избежал той же судьбы, что Мэтью счастлив и свободен от груза прошлого.

— Я говорил Мэтью, что борьба продолжится в следующем поколении, — сказал он наполовину про себя, — так и будет.

— Ты сошел с ума, — выдохнула Елена. — Ты воистину сошел с ума.

Он не обратил внимания на ее слова, не поняв, что говорил вслух.

— Ты собираешься отплыть в Кейптаун следующим пароходом?

— Да.

Дани оглядел гостиную крошечного дома, где квартировал в Людерицбухте.

— Он отходит послезавтра. Ты можешь остаться и подождать здесь. Я буду спать на софе, а ты на кровати. Завтра я буду на прииске, но, — он улыбнулся, — вернусь к отплытию парохода.

Елена прошла в спальню и села на постель. Он вернется… повидать Филипа Брайта? Ох, как она устала от Дани, его старой вражды, и как хочется вернуться к братьям в Трансвааль! Она, должно быть, обезумела, так долго оставаясь на Юго-Западе — а, если подумать, зачем она вообще осталась? Елена встала и пересекла комнату, подойдя к сумке, где было сложено ее скудное имущество. Медленно вытащила выцветшие брюки цвета хаки, такую же рубашку и мятую шляпу с обвисшими полями. Она задумчиво поглаживала вещи — беседа с Дани пробудила в ней воспоминания о войне. Все началось с «хенсоппера» — она осталась с Дани из-за Япи Малана.

Когда пришли «хаки»[10], Елена в отсутствии братьев, ушедших в коммандос, охраняла скот верхом на пони и с винтовкой. Она спряталась в овраге и в немом ужасе наблюдала, как «хаки» жгли их ферму. Видела она и жалкую процессию, когда ее мать, сестру Сюзанну (которая была беременна), невестку и ее троих детей утоняли в концентрационный лагерь. Она поняла, что Дани и Фрэнк, приезжавшие на ферму, чтобы взять провиант для коммандос, спаслись бегством, и Елена решила поступить так же. Зная приблизительное расположение базы коммандос, она последовала за Дани и убедила его позволить ей остаться.

Со стройной гибкой фигурой, скрытой бесформенной курткой, рубахой и штанами, забрав длинные черные волосы под шляпу, она была совершенно неотличима от юноши, но умела ездить верхом и стрелять не хуже мужчины, а последующие месяцы стали для нее школой выживания.