Ловцы фортуны

Тиффани выхватила у него конверт, изучила, и увидев, что письмо адресовано мистеру Рэндольфу Корту, в бешенстве швырнула его на постель. Неужели Антон Элленбергер никогда не усвоит, с чьей алмазной компанией он имеет дело?

Углы рта Рэндольфа дернулись в улыбке — он верно истолковал причины ее поступка.

— Однако, — продолжал он, — это не объясняет, почему он арендовал этот дом, вместо того, чтобы принять нас у себя или снять номер в отеле.

Тиффани пожала плечами.

— Какая разница? Для меня весь город выглядит как сплошная помойка.

Он не ответил прямо.

— Обычно дом арендуют для продолжительного визита, но я планирую остаться здесь самое большее на неделю. После наших переговоров в Нью-Йорке соглашение не заставит себя ждать.

— Я удивлена, что ты вообще принял приглашение Антона. Обычно ты не позволяешь себе выбраться из-за рабочего стола больше чем на два дня.

— Мне нужен отпуск, — вкрадчиво сказал он. — Все эти сложные, утомительные подвижки к банковской реформе страшно изматывают, и теперь, когда Федеральный финансовый акт благополучно внесен в законодательство, я чувствую, что должен отдохнуть.

— Отдохнуть! — фыркнула Тиффани. — Черта с два тебе нужен отдых! Ты поехал в Кимберли, потому что не смеешь выпустить меня из поля зрения. Ты не допустишь, чтобы я одна прекрасно справилась с делом.

— Мне неприятно, дорогая, наносить удар по твоему самолюбию, но Антону Элленбергеру необходим я, а не ты. Он нуждается в финансовом обеспечении. Иными словами, ему нужен мой банк, а вовсе не твоя алмазная компания.

— Право, Рэндольф, даже ребенок в возрасте Бенджамина способен понять, что «Корт Банку» придется вкладывать деньги в «Корт Даймондс», а не инвестировать их в алмазные россыпи непосредственно. Я намереваюсь стать партнером Антона в достижении контроля над индустрией. Алмазы — мои, и не забывай об этом!

— Риск — благородное дело. Ты довольно часто это повторяешь. — Он наблюдал, как она раскрывает драгоценный портсигар, зажигает сигарету и яростно утягивается, чтобы успокоиться. — Почему тебя расстраивает, что я тебя сопровождаю? Я что, стесняю тебя в чем-то? — И он со значением поглядел на постель.

Он соблюдал их молчаливый договор, игнорируя эпизодические интрижки, которые она завязывала в своей студии в Гринвич-Виллидже. Удивительно, но с тех пор, как он прекратил с ней сексуальную связь, его все больше привлекала мысль о Тиффани в постели с другими мужчинами. Ему бы хотелось услышать о самых интимных подробностях. А главное, ему бы хотелось посмотреть.

— О Боже! Рэндольф, что у тебя за непристойное воображение — хотя мне следовало бы к этому привыкнуть! Секс не имеет надо мной власти, и в любом случае сомневаюсь, что Кимберли может предложить что-нибудь пригодное для постели! — Она по-прежнему стояла, дымя сигаретой, не в силах расслабиться в его присутствии. — Но даже если ты считаешь себя здесь незаменимым, я не понимаю, зачем нужно было брать с собой Полину.

— Полина нуждается в смене обстановки.

— Она могла бы получить смену обстановки, если бы осталась у нас дома и помогла твоей матери присматривать за детьми, пока мы в отъезде.

— Полине нужно проветриться — она ужасно расстроена из-за Фрэнка.

Фрэнк Уитни был совершенно раздавлен замужеством Тиффани. Несмотря на все доводы здравого смысла, он продолжал надеяться, не в силах вырваться из-под ее чар. Он запил еще тяжелее, и когда это стало отражаться на работе, Тиффани его уволила. Надо отдать ей справедливость, она не лишила его жалования и продолжала ежемесячно высылать ему чеки, но отказалась с ним видеться, будучи слишком нетерпима к человеческим слабостям, чтобы в таких случаях долго выражать симпатию или поддержку. Фрэнк же тратил все деньги на спиртное и полгода назад умер от цирроза. Тиффани после этого стала замечать порой в свой адрес резкие обвиняющие взгляды, которые считала абсолютно несправедливыми — не ее вина, если человек ведет себя как последний дурак.

— Полине следует собраться с духом, — живо заявила Тиффани. — Фрэнк никогда не имел ни малейшего желания на ней жениться, да и потом никого не было. Она должна быть благодарна за то, что имеет, — мой отец достаточно ее обеспечил, хотя с чего он обязан был беспокоиться — не понимаю.

— Скупиться на такую малость, дорогая? Неужто скромная рента Полины разорила тебя? Если так — а это, конечно, полная чепуха, вспомни о прибыли, которую приношу я. Вскоре я удвою состояние, оставленное твоим отцом.

— И тебе придется передать его мне для инвестиций в алмазы Юго-Запада.

— На твоем месте я бы оставил такой личный подход к делу.

— Ты — мой банкир, не более того!

Рэндольф сохранял спокойствие, будучи уверенным в своем превосходстве над ней.

— Я верю, что, сегодня вечером на приеме у Антона ты выступишь со мной одним фронтом. Маловероятно, чтобы твоя резкость и недостаток проницательности произвели выгодное впечатление.

— Не указывай мне, как вести себя в подобных обстоятельствах! Конечно, перед Антоном я сохраню внешние приличия.

— Отлично! В конце концов, — и он улыбнулся, — мы — одна команда.