Ловушка для донжуана

— Что ж, тогда ты не слушаешь, — резко прервала его Белль. — Я — это я, и я остаюсь собой, потому что тогда у меня будет меньше шансов на ошибку. Я работала домработницей, сиделкой и официанткой и не стану притворяться.

— А если ты не часть моего мира, как я с тобой должен был познакомиться? — сухо спросил Данте.

— Пусть это будет забавная история. Однажды ночью в баре я принесла тебе напитки. Ты навещал кого‑то, за кем я ухаживала… Ты подвез меня, когда я путешествовала автостопом? Может быть, ты так заинтересовался мной, потому что я не похожа на других женщин, с которыми ты был знаком. Не пытайся заставить меня скрыть настоящую себя, как будто этого стоит стыдиться, — попросила Белль.

— Ты очень упряма.

— Ты тоже.

— Значит, никаких произведений искусства? — переспросил Данте, покачав своей высокомерной темноволосой головой. — Что ж, хотя бы драгоценности и антиквариат я могу тебе купить?

Час спустя на ней были дизайнерские часы и браслет, серьги и кулон с сапфирами и бриллиантами, без которых, как настаивал Данте, она не сможет сыграть свою роль. Лимузин высадил их на улице Карре‑Рив‑Гош, где было полно антикварных лавок и магазинов, где часто бывают дизайнеры интерьеров. На обратном пути в отель он сказал ей, что снова ведет ее на ужин, а затем в клуб.

Белль лениво обдумывала варианты своего нового гардероба, когда Данте появился в дверном проеме.

— Боюсь, наши планы придется отложить. На одной из моих ветряных электростанций в Бретани произошла авария со смертельным исходом. Не знаю, когда вернусь, но, может, рано.

— Это ужасно. Тебе надо встретиться с семьей погибшего?

— Да, — серьезно ответил Данте. — И проверить, соблюдались ли правила техники безопасности. Нам предстоит расследование.

Белль поужинала за большим обеденным столом в одиночестве, приняла душ и переоделась в пижаму. Прежде чем вернуться вниз, она поддалась любопытству и вошла в спальню Данте. В роскошном люксе была ванна — ванна ее мечты, огромная, овальная, с фантастическим видом на Париж.

Белль всегда любила ванны, но вот уже несколько лет вынуждена была принимать душ. Семья госпожи Девениш вынесла ее прежнюю ванну и заменила душем, в котором она могла спокойно сидеть. После долгих размышлений соблазн пересилил ее сопротивление. Откинув голову на мягкую подушку ванны, она по‑настоящему расслабилась впервые за несколько месяцев.

Она поняла, что задремала, только после того, как шум заставил ее разомкнуть веки. Поняв, что она все еще в ванной Данте, Белль замерла на долю секунды, пока не услышала быстрые шаги по деревянной лестнице. Быстро нажав на кнопку, чтобы слить воду, она в панике вскочила, схватила большое серое полотенце и в спешке обернулась им. Вся надежда на то, что ее выходка останется секретом, была потеряна: вода очень шумно стекала из ванны, а на блестящей плитке пола оставалось множество мокрых следов и брызг.

По возвращении Данте был не в настроении, но, когда он увидел, что дверь его спальни открыта и из ванной выходит краснолицая Белль, завернутая в полотенце и прижимающая к груди узелок одежды, ему не удалось сдержать смеха.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?!

Белль переминалась с одной босой ноги на другую.

— В твоей комнате есть ванна… У меня нет. Я не думала, что ты будешь возражать, если тебя нет дома… но я не успела прибрать за собой, — сказала она ему извиняющимся тоном, ее лицо пылало огнем. — Клянусь, я ничего там не трогала. Я просто соскучилась по ванне.

— Ты потрясающе выглядишь, — сказал он ей хрипло, потому что, несмотря на всю свою миниатюрность, она казалась необычайно яркой, полной жизни и дерзости.

— Вряд ли. Дело лишь в банном полотенце, — возразила она.

— Нет, это ты… Просто ты. Забудь правила о том, что ты должна и не должна делать. Просто будь со мной, потому что ты этого хочешь.

Белль застыла от напряжения, по ее спине пробежала дрожь, дыхание участилось. Она не ожидала, что он будет таким смелым, не была готова к тому, что он снова заговорит об этом.

— Дай себе волю. — Данте прислонился к двери, чтобы закрыть ее, прежде чем пересечь комнату и осторожно освободить полотенце из ее рук.

— Но я работаю на тебя, — нетерпеливо начала она, схватившись за полотенце, чтобы оно не упало.

— Ни один суд в Европе не постановит, что наше частное соглашение имеет что‑то общее с нормальной работой, поэтому мы не должны чувствовать себя связанными глупыми правилами, — нетерпеливо ответил он. — Эти правила неприменимы к нашей ситуации, и нам не нужно их учитывать.

Он сказал ей дать себе волю, и он не мог знать, насколько глубоко эти слова на нее подействовали, потому что Белль, к несчастью, осознавала, что за свои двадцать два года она почти не жила. Она упустила годы подростковых экспериментов и чувствовала себя гораздо старше своих лет, обремененной долгами, ответственностью и утратой.

— Я знаю, что я не тот парень, которого ты бы выбрала, — пробормотал Данте. — Но сейчас я тот, кто тебе нужен…