Ловушка для донжуана

— Так ты смог открыть свое дело? — с любопытством спросила Белль, с удивлением разглядывая фасад с колоннадой и идеально симметричным рядом окон.

— Джакоппо инвестировал в мой бизнес, когда я еще был студентом, и дал мне прекрасный старт. — Данте осмотрел Белль сверху вниз. Он никогда не общался так открыто с женщиной. Она была всегда естественной. У Данте еще не было такого секса, как с ней. Сейчас она восхищалась палаццо, а не им. И это его раздражало.

— Белль?.. — позвал он, но она уже бежала вперед по каменным ступеням, а выпущенный на волю Чарли бежал за ней по пятам.

Она повернулась к Данте, широко раскрыв фиалковые глаза, ярко блестевшие под копной рыжих кудрей. Он смотрел на нее, обрамленную ярким солнечным светом, и внутри просыпался голод, подобно извергающемуся вулкану. Он притянул ее в свои объятия, запустив руку в золотистую копну волос. Он впился в ее страстные губы. Застигнутая врасплох, Белль напряглась, а затем подчинилась его дикому порыву. Его тепло и сладкий вкус поцелуя разожгли голод внутри ее, заставляя ее тело извиваться от ноющего желания.

Ошеломленная его напором, она споткнулась, когда его объятия ослабли. Ему не потребовалось большего доказательства ее желания. Он подхватил ее на руки и понес вверх по ступенькам. Чарли бежал за ними с громким лаем. Белль залилась смехом.

Их появление в палаццо без преуменьшения можно назвать ошеломительным. Наверху их ожидал персонал с выпученными от удивления глазами. Белль выскользнула из объятий Данте, румянец смущения покрыл ее прекрасное лицо. Ее встретили приветственные улыбки и открытые, добрые лица. Их багаж принесли, и в сопровождении Данте она поднялась наверх.

Спустя некоторое время до нее дошло, что поцелуй лишь казался спонтанным. Скорее всего, Данте хотел показать персоналу влюбленную пару. Это было лишь выступлением на публику. Белль вновь споткнулась и мысленно отругала себя за доверчивость. Она вновь поверила, что Данте поддался порыву страсти!

Лестничная площадка первого этажа в соответствии с обычной палладианской планировкой была открытой для пиано нобиле, — главной комнаты для приема гостей. Конечно, она представляла собой богато обставленное помещение. Ее мозг пытался воспринять все обилие фресок, классических статуй и архитектурных деталей, представших перед ней одновременно.

— Ты встречаешь здесь гостей? — поинтересовалась она.

— Только если устраиваю вечеринку, что случается не так часто. Я не люблю изменения, но если я собираюсь жить здесь, то комнаты должны соответствовать предназначению, — сказал он, следуя за багажом в огромную спальню.

Белль только сейчас осознала, что они будут жить в одной комнате. Ее ночи в одиночестве подошли к концу. Когда она увидела огромную кровать с балдахином и невероятно дорогими ало‑золотыми парчовыми портьерами, то не смогла сдержать смех. Как будто было недостаточно того, что кровать располагалась на возвышении.

— Пожалуйста, не говори, что я должна буду спать на этом чудовище…

— Чтобы ты знала, это настоящая кровать Людовика XIV, — сообщил ей Данте, его смуглое лицо светилось весельем. — И она очень удобная. Чарли явно того же мнения.

— Чарли! Фу! — в смятении воскликнула Белль.

Терьер обошел комнату и без зазрения совести прыгнул на кровать, чувствуя себя как дома. Белль подняла его и опустила на пол.

— Значит, ты живешь в книге по истории. Никогда бы не догадалась.

— Дом моих родителей совсем недалеко, в паре миль отсюда. Я навещал дядю с детства. Я очень благодарен ему за внимание, которого мне не хватало дома, — уныло признался он. — Меня воспитывали няни. Бесконечный круговорот, хотя некоторые мне нравились. Мало кто продержался долго. Моя мать — очень требовательный работодатель. Мы с Кристиано ходили в школу‑интернат. Джакоппо часто приходил к нам и мог забрать на целый день. Он был очень добрым и отзывчивым. Думаю, он жалел нас.

— Он близко общался с твоими родителями?

— Нет. Когда он оставил все наследство мне, они были ужасно возмущены. Они всегда считали, что унаследуют его состояние. А тот факт, что оно досталось мне, самому непокорному сыну, был просто невыносим в их глазах.

— Сколько тебе было, когда он умер?

— Двадцать один.

Белль покачала головой. Она не могла представить, что он унаследовал все это великолепие в столь юном возрасте.

— У тебя невероятная жизнь, Данте, а тебе нет еще и тридцати лет! Хоть тебе и не повезло в родительском доме, тебе благоволили другие родственники.

— Провести тебе экскурсию сейчас или позже? — поинтересовался Данте.

— Лучше попозже, — призналась она. — Я немного устала. Хочу принять душ и вздремнуть.

— Ужин в семь, — небрежно бросил он.

Честно говоря, Белль хотела сделать шаг назад и собраться с мыслями. Она прибыла в палаццо Розарио исключительно в роли официальной подружки. Данте напомнил ей об этом, когда поцеловал и внес в дом как невесту. Такое публичное выражение чувств не пришло бы Данте в голову, если бы он не притворялся. Обычно пары целуются, смеются и дурачатся. Но ей не следует забывать, что это лишь игра.