Ловушка для горничной

— Хорошо, закрой дверь на ключ, — давлю взглядом. Парень настороженно на меня посматривает, но исполняет приказ, закрывая дверь. — Ключи на стол.

— А… — пытается возразить.

— Без вопросов, ключи мне на стол, — четко проговариваю. Дмитрий, опускает ключи на стол. Забираю их, пряча в карман. — Ствол тоже на стол.

— Андрей, я не понимаю… — глаза начинают бегать, но ствол вынимает, оставляя его на столе. Забираю оружие, покручивая в руках.

— А теперь подробно объясни мне вот эту ситуацию, и почему так случилось, что я не в курсе.

Вывожу ему на экран кадр, где он общается с парнем.

— Эээ, так тут ничего криминального, — нервно усмехается.

— Я просил тебя давать оценки ситуации? — вздергиваю бровь. — Дай мне чёткий ответ по происшедшему.

Заглядываю ему в глаза, пытаясь просканировать. Растерян, но действительно не вижу ничего криминального.

— Приехал курьер, просил передать Василисе цветок и записку. Я все проверил. Ничего подозрительного. От поклонника.

— И что же ты не передал ей лично?

— Так не было ее, просто оставил, подумал, так более романтично.

— М-да, романтик ты мой…

— А что-то не так?

— Все, Дмитрий, не так. Мы тут не брачное агентство. Ты не должен был ничего принимать. В крайнем случае позвонить мне, только я решаю.

— Виноват, не учёл, — разводит руками.

Все, конечно, очень складно, и на записях нет левых движений со стороны Дмитрия, но я не привык никому доверять. Пацан попал под подозрение, а обосновано или нет, мы будем разбирать потом.

— В общем так, никаких доставок, никому не передавать без моего ведома. Ясно? Даже если ты не видишь в этом ничего криминального. Оценки буду давать только я.

— Ясно! — четко проговаривает он. Встаю, отдаю оружие, отпираю двери, выхожу. Обхожу двор, иду к домикам для прислуги.

Прости, детка, понимаю, что ты не хочешь показывать мне свои страхи, но я все равно посмотрю. Прохожу в комнату, кроваво-красная роза покоится на кровати. Большой свежий бутон, но очень много острых шипов. В салонах обычно их срезают.

Осматриваюсь – карточка на полу. Поднимаю. Действительно, пахнет мужским парфюмом. Моя девочка не сумасшедшая. Кто-то помимо цветка отправил ей воспоминания, как якорь, который должен создать психологический эффект. Раскрываю карточку.

«Ну здравствуйте, моя девочка. Надеюсь, ты не забыла, кому принадлежишь? До скорой встречи».

Сминаю карточку в кулаке. Сгребаю розу, сжимаю, шипы врезаются в кожу, прокалывая ладонь. Не чувствую боли. Ничего не чувствую.

Я вырву эти руки, которые посмели…

Да, в одном он прав. До скорой встречи! Я найду тебя, падаль.

Вышвыриваю розу и записку в мусорный бак. Вынимаю сигарету, присаживаюсь на лавочку, рассматриваю фильтр. Кровь. Раскрываю ладонь, маленькие алые капельки растираю их между пальцев. Дышу глубже. Успокаиваюсь, насколько это возможно. Вышвыриваю окурок, иду назад в дом в свой кабинет.

Как только открываю дверь, Василиса резко садится на диване. Замечает меня, выдыхает и снова ложится, прикрывая глаза.

— Я же сказал, ничего не бойся. Посторонних в доме не было. Розу передал курьер через охранника.

— Правда? — поворачивает ко мне голову.

— Мне нет смысла вводить тебя в заблуждение. Охранника проверю.

— Хорошо, спасибо, — кивает и снова закрывает глаза.

Мой плед она не взяла. Ее платье немного подвернулось, оголяя ноги. И мои глаза сами собой пожирают эти ноги. Шикарные ноги. Я поклялся ее не трогать. Но желать ее меньше не стал. С трудом отрываю взгляд. Иду к шкафу, выдвигаю барную полку и наливаю себе коньяка.

— Вино: белое, красное?

— Коньяка, — ухмыляется она. Наливаю ей. Коньяк даже лучше, мне нужно развязать ее упрямый язык. Так себе метод, но, а какие у меня еще есть варианты? В трезвом уме она ничего мне не расскажет.

Протягиваю Василисе бокал. Девушка садится, одергивая юбку, но бокал не принимает, поднимаясь на ноги.

— Лимон принесу, — комментирует она.

— Сядь! — выходит резко. — Присядь, пожалуйста, я сам принесу, — говорю уже мягче, вручаю ей коньяк, свой ставлю на стол, выхожу из кабинета. На кухне режу лимон, посыпаю его тростниковым сахаром, захватываю еще сырную нарезку и маслины.

Возвращаюсь, Василиса сидит на месте. Ноги под себя поджала, крутит бокал и смотрит в окно. Ставлю все на широкий подлокотник дивана, двигаю свое кресло на колёсиках, подкатываю к Василисе, беру свой бокал, сажусь.

— За твои страхи, не чокаясь, — оскаливаюсь, салютуя ей бокалом.

— Хороший тост. Учитывая, что ты тоже… — не договаривает, также язвительно ухмыляется, делая глоток алкоголя. Пришла в себя моя девочка. Кусается. И, как ни странно, теперь это меня совсем не бесит. Лучше уж так, чем ужас и паника в ее глазах.

Выпиваем. Закидываю оливку в рот. Вася зажмуривается, пытаясь вздохнуть. Не привыкла пить крепкие напитки. Протягиваю ей дольку лимона. Демонстративно не принимает из моих рук, берет другую дольку, съедает. Ладно, съедаю сам. Наливаю нам еще.

— Если цель – меня напоить, то ничего не получится, — сообщает она мне, снова отворачиваясь к окну.

Встаю с места, закрываю жалюзи. Во-первых, зрители нам не нужны. Во-вторых, это окно отвлекает ее внимание.