Ловушка для горничной

— Ах, Андрей Сергеевич, я всего лишь прошу оградить этот дом от вторжений посторонних и обеспечить мне безопасность здесь. А рыться в моем белье не нужно. Оно настолько грязное, что, боюсь, вас стошнит.

— Василиса! Прекрати! Ты всю жизнь собираешься здесь работать?! Всю жизнь бояться сделать шаг за периметр?

— Нет… — сдувается, выдыхая. — Я прощу тебе твои грехи за свою свободу. Дай мне время, и я расскажу.

— Сколько?

— Не знаю, не сегодня…

— Хорошо, — тоже выдыхаю. Терпения мне не занимать. Это уже хоть что-то.

Поздно, я вымотан морально близостью с ней, разговором, своими признаниями, эмоциями, нервами. Снимаю пиджак, расстёгиваю рукава рубашки, закатывая их. Сажусь рядом с Василисой на диван, тоже откидываясь на спинку, запрокидываю голову и прикрываю глаза. Расставаться с этой девочкой мне не хочется. Тянет прижать ее к себе и просто уснуть. Но мои такие простые желания сейчас нереальны.

— Наливай, — требовательно тянет ко мне свой бокал. Поднимаю голову.

— И эта женщина обвиняла меня в том, что я хочу ее споить, — усмехаюсь, беру бутылку плескаю нам еще коньяка, решая, что это последняя порция. Иначе завтра похмелье эту девочку не пощадит.

— За что на это раз? — хитро выгибает бровь.

Ох, мы, оказывается, умеем заигрывать, когда хотим.

— За тебя, красивая.

— Тоже не чокаясь? — улыбается.

— Нет, — отрицательно качаю головой, звонко чокаюсь об ее бокал. Выпиваем. Беру лимон и снова протягиваю ей, медлит, но все же берет.

Ох, ты же!

Никогда не думал, что меня взбудоражит такое простое действие. Вася облизывает губы после лимона, на нижней остаются крупинки сахара. Прикрываю глаза, дай бог мне терпения как-то это пережить.

— Хочешь откровение? — пьяно произносит она.

— Очень хочу, — понижаю голос и снова запрокидываю голову, прикрывая глаза.

— Иногда мне тоже хочется насиловать и упиваться силой и властью. Чтобы вы почувствовали, каково это.

Плохая тема.

— Так насилуй, я в твоём распоряжении, можешь делать это с особой изощрённостью, я не против.

— Чтобы делать это, нужно получать удовольствие. А я не получаю от близости удовольствия. Вы, мужики, меня не возбуждаете ни в каком виде. И девушки тоже… К сожалению, — пьяно усмехается.

— А ты пробовала? — поворачиваю к ней голову.

— Фуу, нет конечно. В этом-то и проблема. Хотя можно попробовать сейчас, — цокает языком.

— Где я тебе девочку сейчас найду? — усмехаюсь, полагая, что она шутит.

— Я не про девочку. Я хочу прикоснуться к тебе и понять, как это, когда сама и когда тебя не берут силой.

Мое дыхание сбивается. Нельзя мне такие предложения делать. Я же снова сорвусь. Дергаю ворот рубашки – в жар кидает.

Дурная, говорит, когда пьяная?

Охренеть.

— Прикоснись, — мой голос хрипит. — Делай все, что хочешь и как хочешь. Насилуй, детка.

И это тоже плохая идея. Я не пьян, лёгкое расслабление. Но вдрызг от ее близости.

— Одно правило. Ты не касаешься меня. Никак. Только я.

— Вообще?

— Вообще. Даже не двигаешься. Я сама.

Ой, бля!

— Хорошо, малышка. Все, что хочешь, — расставляю ноги, немного съезжая на диване, и снова запрокидываю голову.

Глава 15

Андрей

Слышу, как ее дыхание становится глубже, шуршание. Приближается, совсем близко. Стоит поддаться, затянуть ее к себе на колени и… А дальше все на животных инстинктах.

Я вообще не привык отдавать инициативу женщине, тем более вот так, когда сам ничего не могу. Но это уже так много от нее. То, на что я вообще не мог надеяться. Поэтому не открываю глаза, пытаясь максимально отдаться этой девочке. Пусть творит, что хочет, пусть оторвётся, пусть отыграется. Ей так надо. И я в принципе готов на все. Вот только ни хрена не уверен в себе. Эта женщина может напрочь оторвать мне башку.

Василиса перекидывает ногу, лёгкое замешательство, наш совместный глубокий вдох, и вот я уже чувствую приятную тяжесть. Мои руки на инстинктах взлетают, чтобы перехватить ее талию. Ни хрена во мне нет силы воли, когда дело касается этой женщины.

— Руки! — строго и немного истерично предупреждает Василиса, замирая на мне.

Мои руки безвольно падают на диван. Но тело-то чувствует ее бедра, ее горячее дыхание, ее запах. Многие мужчины в какой-то момент хотят, чтобы женщина все сделала сама. И я даже не подозревал, как это сложно, когда реально хочешь женщину.

— Мне кажется, тебе жарко, — произносит она.

— Тебе не кажется, — не узнаю свой голос. Сглатываю, когда ее пальчики начинают расстёгивать пуговицы на моей рубашке. Все очень медленно. Невыносимо медленно. — Можешь оторвать их в чертовой матери, — разрешаю я.

— Дааа, — с каким-то триумфом произносит она и дёргает мою рубашку. Треск, пуговицы отлетают на пол. Распахиваю глаза, встречаясь с ее немного пьяным блестящим взглядом. Девочка изучает мой торс. — У тебя красивое тело, — вдруг произносит она. И нет сейчас в ее словах ни иронии, ни яда.

— А говорила, не привлекают мужчины.

— Ах, Андрей Сергеевич, не принимайте на свой счет. Я просто объективно оцениваю ваше тело. То же самое я могу сказать про ваш светильник на столе: он красивый. Но это не значит, что я его хочу.