Ловушка для Инквизитора

- Простите, - прошептала она, смахивая слезы с кукольно-белых, нарумяненных на скулах щечек. - Но я не могла не прийти. Я и Ричард - мы любили друг друга. Ах, теперь это все равно! И не смотрите на не меня так.  Нет, мне не стыдно. Мне невыносимо горько и больно. Я теряла любимого человека. Перед этим горем все меркнет. Все неважно.

- Я тоже! - выпалила вдруг Софи, и глянула на Тристана так яростно и так пылко, что он не смог сдержать выражения живейшего удивления и приподнял брови - вот как? Вот как?..

«Я тоже! - повторила яростно про себя Софи, очень надеясь, что сейчас Тристан читает ее мысли, прямые и честные в момент внезапного откровения.  - Я тоже! И говорю я сейчас не о Ричарде, черви его сожри! Я думала, мы поняли друг друга ночью! Думала, что потянулись друг к другу отогреться, подарить нежность, по которой тосковали оба! Думала, произошло то, что вы отрицали с первого момента нашего знакомства… Но для вас, видимо, это был всего лишь секс, всего лишь удовольствие плоти, развлечение от скуки? Чем-то же надо себя занять, коротая ночь!»

Тристан глянул на нее еще более удивленно, но смолчал. Софи только заметила, как дрогнули грозно его ноздри, да сжались в узкую полоску его обычно чувственные, мягкие губы. Но и только.

Пришедшая дама не была красавицей, но глядя в ее хорошенькое яркое личико, дух захватывало. Про таких говорят - с изюминкой. Так вот эта сдобная булочка была напичкана изюмом чрезвычайно щедро.

Она была вся яркая, блестящая, словно сладкая душистая  карамелька в пестром фантике.

Ладненькая фигурка, будто вылитая из фарфора. Маленькие ручки с розовыми ноготками. Нарядное, модное, с большим вкусом пошитое платье из розовых, светло-сиреневых и сероватых шелков.  Вся в кружевах  и ленточках нежных цветов. На смоляных, уложенных крупными блестящими волнами волосах  - крохотная прелестная шляпка с цветами и перьями. На гладком выпуклом лбу сетчатая вуаль кремового цвета.

И личико, хорошенькое личико, беззащитное и трогательное, как у олененка.

Маленькие яркие губки, огромные бархатно-карие глаза, черные брови…

- Великолепное платье, мадам! - похвалил галантный Тристан, и у дамочки слезы брызнули градом.

- Это подарок Ричарда. Ричард, - произнесла она дрожащим, тонким, беззащитным голосом, - был очень щедрым и внимательным… Он не отказывал мне ни в чем. Не хотел, чтобы я нуждалась…

Софи же от этих слов вспыхнула от ярости. Оглядев себя, свою простую юбку, невзрачную блузу, свой корсет, она вдруг поняла, что на фоне изящной, утонченной  любовницы Ричарда выглядит как грубая крестьянка. Софи  давненько не покупала себе новых платьев, а все деньги, что приносила ее гостиница, «щедрый Ричард» отдавал этой фифе! Покупал ей шелковые чулки и духи, которыми уже весь сарай пропах!

- Ваш щедрый Ричард, - выкрикнула она гневно, - ни дня не работал, а жил на то, что я ему даю! И если вы кого-то хотите поблагодарить за красивую шляпку, то мне скажите спасибо!

Девушка перевела взгляд на разъяренную Софи и промокнула мокрые глаза.

- Простите, - выдохнула она еле слышно. - Я не знала… я не думала, что так получится…

В ее образе, в ее словах и в голосе не было слышно никакой злобы и агрессии, никакой силы - только трогательная, даже какая-то больная беззащитность. Казалось, если ее ударить, она всего лишь отшатнется и замрет, рыдая, не понимая, за что с ней так жестоки.

- Я понимаю ваши чувства, - прошептала она, переводя взгляд прекрасных глаз на Софи, - наверное, больно узнать в такой момент, но… я могу взять на себя все расходы, связанные с похоронами… Ричард мне был очень дорог, и я хотела бы что-то сделать для него… напоследок.

- Да что вы?! - язвительно выкрикнула Софи.  - Ричард так много наворовал у меня и перетащил к вам, что хватит на его похороны и на вашу безбедную жизнь?! Это так великодушно с вашей стороны!

- О… простите, - снова беспомощно прошелестела девушка, опустив глаза. - Я не подумала, правда… но мое предложение в силе. Зачем вам тратиться… извините…

Она отступила назад, видимо, собираясь покинуть место, где ей не рады, но оступилась. Каблучок ее  нарядной маленькой туфельки поскользнулся на соломе, нога подвернулась, и девушка - нет, не вскрикнула, на это у нее было слишком мало сил,  - болезненно охнула, согнувшись и припав на больную ногу.

- Вы поранились?

- Нога, - беспомощно прошелестела девушка. - Кажется, я подвернула ногу, господин инквизитор… извините…

Тристан тотчас же оказался рядом с нею, поддерживая под локоть, и Софи ощутила вдруг чудовищнейшее чувство в своей жизни - ревность. Ревность к тому, на кого она не имела прав, но уже подспудно считала своим. К тому, кто с таким пылом целовал ее ночью и брал с такой страстью, что одно воспоминание об этом грело сердце.