Ловушка памяти

– Этого не может быть. – У мистера Бернара затрясся подбородок. – У Эвана же было алиби.

– Его алиби – липа, как и тот молоток, который лежал в столе.

– О чем ты говоришь?

– Он убил вашу дочь отбивным молотком, а на место его положил новый, которым не пользовался.

– У него аллергия на мясо…

– Именно так.

– Я не верю, он не мог, он любил нашу дочь…

– Как бы не так… Кем работала Сильвия?

– Налоговым инспектором.

– Вашей дочери было поручено разобраться с делом о финансовом мошенничестве в одной из фирм города. Она обнаружила, что главным фигурантом в этом деле был ее муж – именно на его счет поступали немалые откаты от серых сделок. Она попросила его объясниться или признаться в содеянном, потому как скрывать это не могла, а может, и не хотела. Бейтс признался, что не раз просил жену замять это дело и промолчать; предлагал даже пару кандидатур, на которых можно было повесить его вину, обещал все подстроить. Но на это она не пошла, а пригрозила разводом и, как следствие, разделом имущества. На тот момент Бейтс на ворованные деньги уже успел прикупить домик в Италии. Ни развод, ни принципиальность жены не входили в его планы. В день командировки он вернулся домой на такси, убил Сильвию и уехал на попутке обратно, а с конференции вернулся в город только под утро.

– Чертов ублюдок!.. – задохнулся мистер Бернар. – Значит, это он убил мою дочь, а после рыдал на похоронах и все эти годы еще навещал нас?

– Да, цинизма ему не занимать.

– Ну, ничего, – старик как-то странно засиял, – ничего, он теперь сядет, и надолго, он теперь сгинет в тюрьме…

– Сядет. Так же, как и вы.

– Ну и что с того, это не важно, ничего не важно, Кристофер, ничего…

– Вы хоть понимаете, что натворили?

– Заставил вас снова работать? – как-то криво улыбнулся он.

– Вы сумасшедший.

– Может быть. Может быть, я тоже сошел с ума, как и Марта.

– О чем вы говорите? Вы сообщники?

– Нет, – он замотал головой. – Моя жена – святая женщина. Просто она очень больна – так же, как теперь болен и ваш брат.

– Не могу поверить… – Крис держал нацеленный на мистера Бернара пистолет и сдерживался, чтобы не ударить того наотмашь.

– Марта, она ведь не сильно переживала на похоронах, – начал Грегори, глядя куда-то сквозь Криса, – будто не дочь хоронила, а кого-то другого – меня, например. – Он засмеялся, но смех его тут же перешел в тихий стон. – Она и потом была совершенно спокойна, а я не находил себе места, начал пить… Видит бог, я пил почти месяц или больше того. Если б все это время я был трезв, то, может, и увидел бы, что с ней что-то не так, но я не видел ничего – ни Марту, ни вообще белого света. Я заперся в этом подвале и пил. Когда же в один из дней все-таки вышел, то увидел жену совершенно спокойной; она только что приготовила ужин и расставляла столовые приборы. На троих. Я спросил, не ждем ли мы гостей, а она мне – какие гости, никого, мол, не ждем. Так и сидели за столом, так и ужинали с одним лишним прибором. Я не понял тогда, что она ждала Сильвию, я вообще мало что понимал. Потом снова ушел в запой. Она же ушла в себя, погружаясь все глубже и глубже, – и уже не вернулась.

С каждым месяцем становилось все хуже. Сначала Марта просыпалась от ночных кошмаров, в которых вечно теряла дочь; потом кошмары перешли в реальность, и дочь она стала терять наяву. Ждала ее возле школы, обзванивала подруг… правда, трубки никто не брал, а если и брали, то совсем не те люди. Она почему-то решила, что Сильвия все еще учится в школе. Сколько лет прошло с тех времен – около двадцати, в этом городе почти никого не осталось… А она все искала и искала нашу дочь, стучалась во все дома, пугая посторонних людей. Тогда я стал ездить вместе с ней, – Грег улыбнулся и вытер слезы, – я начал сам искать свою дочь. Знаешь, Кристофер, это оказалось заразно: пару раз я поверил, что и правда ищу ее. Чтобы Марте было легче, я предупредил мистера Коннора, отца пацана из параллельного класса – тот давно уже уехал отсюда, остался только старик, – так вот, он уже привык к нашим визитам. Каждый раз, когда Марта порывалась искать нашу дочь по друзьям, мы приезжали к Коннору, и тот подыгрывал нам. Да, мол, ваша дочь только что была здесь, так, мол, и так, не волнуйтесь, мой сын пошел ее проводить. На обратном пути я давал Марте снотворное или она сама засыпала, а наутро уже ничего не помнила. В последнее же время ей стало совсем плохо – она даже привела постороннего ребенка домой: нашла на улице какую-то бездомную девчонку с белыми волосами, такими же белыми, как у Сив, и притащила ее в дом. Дала ей игрушки Сильвии, которые заранее достала из подвала, уложила в детской спать… Я после отвез девчонку в город, оставил в холле центральной больницы, не на улице же ее бросать…

Кристофер не знал, как смотреть на этого старика, как относиться к нему. Впервые в жизни его всеобъемлющей ненависти мешала всепоглощающая жалость.