Ловушка памяти

Мой брат вышел из ванной, взял меня за руку, повел куда-то. Ну да, в ванную и повел. Закрыл дверь на защелку, сорвал с меня платье, посадил в ванну. Вода оказалась невыносимо холодной. Что он делает? Хочет меня утопить?

В уши набралась вода, в нос набралась вода, глаза ослепли… Внутри все содрогнулось от холода и ужаса.

– Вот и все, Динка, все прошло, все кончилось, – говорит он опять свою бессмысленную фразу, вытаскивает меня из ванны, растирает полотенцем. – Успокоилась, да?

Вот что, оказывается, это было: успокоительная процедура, он в холодной воде меня искупал, чтобы пришла в себя. Ну и дурак же он, Димка!

Он надевает на меня большой махровый халат – остался от мамы – и ведет в нашу комнату. Усаживает на кровать, садится рядом, вплотную, обнимает за плечи.

– Это был просто несчастный случай, – тихо, вполголоса говорит Димка и осторожно гладит меня по голове.

– Это было убийство! – громко, во весь голос выкрикиваю я и отбрасываю Димкину руку.

– Нет, это был несчастный случай, – убеждает меня мой брат. – Она испугалась, потеряла равновесие и упала, а я не успел, не смог…

– Ты успел, ты успел, ты успел как раз вовремя! Зачем ты пришел, зачем?

– Тебе нельзя было с ней общаться. – Димка берет меня за руку, держит крепко, чтобы я не вырвалась.

– Тебе нельзя было ее убивать! – Я вырываюсь, пытаюсь убежать из комнаты, он меня догоняет, обхватывает поперек туловища, тащит к кровати.

– Я не убивал, что ты, Динка! Я ведь не…

– Только не надо мне говорить про несчастный случай! Не надо, не надо! «Это был несчастный случай!» «Это был церукал!» – визжу я, как тогда Димка, передразнивая его голос. – Нет, это был не церукал. И это был не несчастный случай.

Димка отступает, глаза его кровоточат болью, руки повисают вдоль туловища, словно ему перебили сухожилия.

– Я не… Это был… Ты ведь знаешь, Динка, ты ведь все знаешь. Зачем ты, зачем? Зачем ты меня так мучаешь? Ты ведь знаешь…

– Да, я знаю! – ору я в его страдающие глаза, мне его ни капельки не жалко. – В том-то и дело, что знаю! Ты не должен был ее трогать, не должен, не должен!

Он тоже делает попытку выбежать из комнаты, как недавно я, но не выбегает, остается, отходит к окну. Стоит там и молчит. Наверное, придумывает новое оправдание. Я тоже молчу. Сижу и молчу.

– Послушай, Динка… – Он наконец поворачивается ко мне. – То, что произошло, все равно, как ни назови, – для нее выход. И для нас с тобой тоже. Юля была обречена всю жизнь мучиться, а тебе нельзя было с ней общаться.