Ложь и правда русской истории

Вот что произошло на Руси и в Орде в тот год, 1424-й… Вернее, то, что отметил летописец из событий того года и занес на скрижали истории. Из чего следует, что пращур мой был на Руси и в Орде очень видным человеком. Потому как, во-первых, гибель малоизвестных людей не отмечают в событиях года. Во-вторых, сказано о нем без всяких пояснений. Как о человеке, которого все и так знают. Наряду с великими князьями Витовтом и Василием, князем Андреем Васильевичем, князем Иваном Бабой, его братом Путятой, князем Дмитрием Всеволодовичем и воеводой Мценским Григорием Протасовичем… Больше в летописи за тот год никто из князей и воевод не упоминается. Но, с другой стороны, как убили, где, кто убил — неизвестно. На чьей стороне, в конце концов, он сражался — тоже не написано. Он ведь пришел сюда с Тохтамышем. А после смерти Тохтамыша в Орде началась великая свара, борьба за трон, в которой моего пращура Ер-Кокче и убили. Но в летописи о его гибели сказано так, будто был он сам по себе…

— Маша! — кричу жене в другую комнату. — Теперь ты понимаешь, что такое наследственность? Почему я ни в каких партиях, группах и тусовках с советских времен не участвовал и сейчас не участвую. Хотя хочется: попадешь в тусовку — и сразу на виду, там все друг друга возносят в прессе, цитируют, показывают по телевизору, друг про друга говорят, что они культовые и знаковые… А у меня не получается вступить, как будто тормоз стоит. Потому что еще мой предок, как и я сегодня, был сам по себе.

— Потому и убили, — вставляет дочь Динка. Резонер, как и все люди в двадцатилетнем возрасте.

— Ну, тогда много кого убивали… — пытаюсь возразить я. — Борьба за трон, дело привычное, средневековое…

— Да уж, наследственность… — говорит Маша и смотрит на Динку. Я тоже смотрю.

Интересно, каким был Кокче? Ну, понятно из летописи, что на здоровье не жаловался! «Велик суща телом и силою». А вот лицом каков? Может, похож был на мою маму, свою прапра… внучку. Из всех моих братьев на маму больше всего похож узколицый Амен. Камен, Камбар и Женис — широколицые, в отца. Я — серединка на половинку. А вот Динка, несмотря на половину русской, еврейской и польской крови, все-таки похожа на мою маму, на свою бабушку из рода Уак. Господи, все близко, все рядом, всего-то шесть веков…

А еще я думаю, что Ер-Кокче в его жизни «самого по себе» вела гордость, или даже гордыня. Он служил Тох-тамышу, последнему великому степному властителю, а после его смерти, наверно, уже не видел в этом ханском выродившемся сброде никого достойного… В общем, как ни смотри в прошлое, а все вожди Уаков всегда отличались чрезмерной горделивостью. Да не будет это принято за обиду, я ведь и сам наполовину Уак, и многие говорят, что из меня эта зараза-гордыня иногда прет, как тесто из квашни. А я хорошо помню своих дядьев-начальничков, которые, особенно в подпитии, любили стучать себя кулаком в грудь и поминать предков… Я понимаю, эта штука-гордыня мешает успеху в обыденной жизни, с такой занозой в характере о карьере даже и думать не надо, и дядьев она до добра не довела, хотя один из них и высоко летал… Но вот вопрос: помогает она сохранить себя или, наоборот, уничтожает? Кто скажет, сохранил себя или уничтожил мой прадед Идрис в 1919 году?

Легенда гласит, что как раз гордыня и стала причиной трагедии девятнадцатого года. Якобы один из колчаковских командиров, чьи войска были расположены в ауле Идриса-хаджи, вызвал старейшину к себе. Патриарх оскорбился и отправил гонцов назад с подробным разъяснением, кто и к кому должен являться. А кончилось все расстрелом. Какие, к черту, казахские церемонии, когда есть «маузер» и трехлинейная винтовка…

Кресло перешло к Мальгаждару, сыну Идриса-хаджи, отцу моей матери, моему деду.

В двадцать восьмом году Мальгаждара арестовали, в тридцать четвертом он вернулся, но вскоре началась новая волна репрессий — и дед мой сгинул в сталинских лагерях. И вот совсем недавно в омских архивах нашли бумаги, место захоронения, перевезли его прах на родовые земли и возле озера Майбалык поставили памятник…

А в те годы главой семьи остался Ураз, старший сын Мальгаждара. Ирония судьбы: деда расстреляли белые, отца — красные, а сам Ураз стал крупным советским сановником, деятелем уже московского масштаба. И когда приезжал в Петропавловск, то его вагон загонялся на запасной путь и к нему подводилась связь. Наверно, среди советских вельмож второго поколения это считалось знаком особой власти, даже шиком. Ведь именно так, в своих вагонах, метались по стране их революционные предшественники.

Но судьба вновь круто изменилась. Ураз угодил в опалу, его даже в тюрьму посадили, потом освободили, но партийной и другой власти уже не вернули. Заканчивал он свои бурные годы в Петропавловске. Я хорошо помню его, человека с осанкой и повадками льва, униженного и бессильного. И вряд ли до его оскорбленного, уязвленного сознания доходили утешения моего отца, основанные на горьком опыте и старой казахской мудрости: «Э, Ураз, живая мышь лучше мертвого льва…»