Ложь и правда русской истории

Много-много лет спустя, уже в наши дни, приехав в Петропавловск, встретился я на одном юбилейном вечере с начальником областного КГБ, и он вдруг предложил мне: «Не хотите к нам в гости зайти, заглянуть в свое досье?» Я сразу и не нашелся, что ответить, а он, подумав, сказал: «Нет, не надо, там хоть и псевдонимы, но вы угадаете — и в родной город больше приезжать не будете…» Я понял, спросил: «Что, много стукачей было?» Он лишь махнул рукой… Понятно, нас ограждало лишь покровительство Риммы Васильевны и Шманова. И то, что мы работали в областной партийной газете, считались творческо-идеологическими работниками. То есть людьми системы. Хоть и сукиными сынами, но все же — причастными… А таковым кое-что позволялось, по тогдашним гэбэшным правилам. Они и сами, те, что пообразованней, были еще теми критиканами, но считалось, что им, и нам немного,можно, а вот к народу выходить с такими мыслями — это уже преступление. Елена Георгиевна Боннэр рассказывала, как в ссыльном для четы Сахаровых городе Горьком ее везли в больницу. Шофер, санитар и, разумеется, офицер КГБ. По дороге гэбэшник доверительно говорил ей: «Мы вас с Андреем Дмитриевичем понимаем и даже разделяем многие ваши мысли. Но и вы должны понимать, что есть правда для нас, и есть то, что они (кивок в сторону шофера и санитара) знать не должны…»

Он не знал, с кем говорит. Елена Георгиевна тут же рванулась, хватая за плечи шофера и санитара, и закричала: «Вы слышали?! Они вас за быдло считают!»

Еще раз прошу понять меня правильно: пишу не для того, чтобы выставить себя диссидентом (чего не было — того не было!), а чтобы показать, как все было… Нам с Борей Тимохиным, беспечно глупым, с длинными волосами и длинными языками, запросто могли устроить дело, если бы кому-то очень понадобилось. А скольким таким глупым, фрондерствующим, болтливым поломали, искалечили жизнь? В следующей главе я упомяну человека, брошенного в лагерь за поэму, напечатанную в главной газете страны… А здесь напомню дело, которое КГБ завел на группу молодых людей, имеющих записи каких-то рок-групп и какие-то западные журналы. Я не написал: там, в той группе, были и дети высокопоставленных родителей, известных в городе. Наверно, и поэтому тоже дело замяли…

А что до истории с Бродским, то теперь я уверен, что моя тайна не была только моей тайной; уверен, что секретарь обкома по идеологии Ануарбек Шманов знал, что за «песню» напечатал я в подведомственной ему газете «Ленинское знамя». Уж кто-кто, а он — не мог не знать. Во-первых, обязан был, потому как читал все подпольное хотя бы в силу служебной необходимости. История с судом над Бродским, о которой почти ничего не знали советские люди, им, идеологическим работникам высокого ранга, была известна очень даже хорошо. Их — информировали. А Шманов ведь читал не только материалы, поступающие по партийным каналам. Он, повторю, был человеком с очень и очень широким кругозором, широкими интересами и невероятными знаниями во всех областях. И безусловно читал все, что выходило тогда из-под пера Бродского. Знал и, понятно, молчал. Потому как тоже угодил в ловушку. Вернее, я его загнал туда по дури своей. Так мы и молчали: Римма Васильевна, Шманов, я… Потому как любое слово обернулось бы чудовищным идеологическим погромом. Мне-то поделом, но что с меня взять и что мне терять. А вот редактору областной газеты и секретарю обкома падать высоко…

Правда, Ануарбека Шманова вскоре все равно сняли с поста секретаря обкома. Система была такая, что она по природе своей не могла терпеть в своих рядах таких людей.

Глава 32

ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ-2, или ЗАГАДОЧНЫЙ КРАХ КОММУНИЗМА

Мне кажется, что уже второй десяток лет мы живем как автоматы. И почти не задумываемся над тем, что произошло с СССР в 1991 году.

А ведь случилось нечто непонятное и до сих пор непонятое, необъяснимое и необъясненное. Быть может, таинственное или загадочное. Даже те единичные люди, что предрекали неминуемый крах коммунизма, относили его, крах, на какие-то далекие будущие времена. Вполне возможно, что они сами не верили, а твердили в силу инерции, потому что роль такая, образ такой. А между собой даже ярые диссиденты констатировали:  «Это — стена!» То есть на самом деле, в абсолютном большинстве, почти никто не сомневался в несокрушимости и вечности этой ракетно-идеологической мировой твердыни. А некоторые из диссидентов даже предполагали, что на самом деле рухнут США. От переизбытка свободы, которая превращается в анархию. А СССР — даже говорить смешно…

И потому крах коммунизма — до сих пор шок и загадка. Над которой мы почти не задумываемся.

А поводом для этого разговора стала прочитанная с огромным интересом книга «Коммунистический режим и народное сопротивление в России 1917— 1991». Вышла она в Москве, в издательстве «Посев». «Посев» — это знаменитый в советские годы антисоветский журнал, выходивший с 1945 года в Германии, тайком провозившийся в единичных экземплярах в Советский Союз, с 1992 года издается в Москве…