Ложится мгла на старые ступени

15 апреля. Завтра лечу в Зап. Берлин – читать лекции <…>. Никуда не хочу лететь, хочу заниматься Толстым (предисловие к книге А. Л. Толстой закончил и последние дни так хорошо работал!) и вообще сидеть в Беляево. И в Америку не хочу в мае.

29 ноября. <Известие о смерти Натана Эйдельмана>. Узнали часов в 12, сейчас 2, до этого не мог взять перо – руки дрожали, Л. давала лекарства. Что-то много смертей. Но ни от одной – кроме Шкловского – не было так тяжело.

31 декабря. <…> Какой был год плохой. Умерли Каверин, Храбровицкий, Роскина, Натан (Твердохлебов, Гуральник, Над. Онуфриевна, Полина Овчарова). Сахаров.

1990

Из записных книжек

16.8.90.

Босоногое детство. Главное – именно в этой босоногости в прямом смысле. Путь домой, когда не торопишься (когда из дому – на озера, играть в футбол – бежишь) – целая гамма приятнейших острейших ощущений: после каменистой или жест ко-кочковатой дороги – вдруг – ближе к обочине – удлиненный островок черной горячей пыли. Сойдешь с дороги – мягкая короткая прохладная травка. Дома – тоже прохладные, но по-другому – свежевымытые и выскобленные ножом желтые деревянные полы с теплыми – снова – оконцами на них от солнечных лучей.

* * *

16.9.90

Зачем я делаю эти записи? Вот и другие делают – «Мгновенья», «Затеси», «Камешки на ладони», а потом вся страна смеется над этими мгновеньями.

* * *

Когда-нибудь все поймут, что надо оставить всё и спасать главное: воздух, воду, землю. Но будет или уже поздно, или сопряжено с таким напряжением для нынешней цивилизации, которого она не вынесет.

* * *

Размеры преступления советской власти перед филологией как-то забываются, но всякий раз поражают в каждом конкретном случае. Некрасоведение уныло и бледно, и едва ли не лучшая статья после Эйхенбаума и Тынянова – Шимкевича 1929 г. – их ученика, тоже формалиста. А, видимо, был рядовой ученик. Но сколько поставил чисто литературных проблем. И сколько бы было этого, если б не прикрыли издания вроде «Поэтики». Все наше л/ведение (история литературы) было бы иным.

Из дневника

31 декабря

. Впечатление исчерпанности; закончился какой-то период нашей истории. Демократия, как можно было предполагать, но не хотелось верить, оказалась слаба, гребем все правее и правее [35] ; уж не сам ли Горбачев во главе этого поправения?..

Мой год прошел в разъездах – 5 месяцев только в Америке! В 91-м не поеду никуда, хоть и зовут.

Хотя и сдал свою книгу, год был средней плодотворности.

1991

12 апреля . С помпой празднуют день космонавтики – 30 лет полета Гагарина – Терешкова и другие выступают с ностальгическими речами о 60-х годах.

Все время думаю о своей прозе. Колебания: рассказы – роман? Видимо, все же роман: не хватит сил на рассказы, самую трудную форму в литературе – на композиционную завершенность этой формы. Роман – гораздо более простой жанр. Романов много, «Дама с собачкой» одна.

1992

4 октября. Современные российские интеллигенты успокаивают друг друга:

– Все писали что-то лицемеря, поддакивая власти, то, что сейчас не хотели бы перепечатать.

Не все! Я могу перепечатать сейчас – и когда угодно потом – каждую свою строку, и мне не стыдно ни за одну!

3 ноября. Пришла сверка моей многострадальной книги «Слово – вещь – мир» [36] . Л. завтра отбывает в Лозанну, <…> много обговаривали ее доклад о фантастике.

1993

4 января . <…> 31-го были с Л. у мамы с Наташкой. <…> 2-го на дне рождения у Л. были: Алеша Берелович, Лазик Флейшман, Марк Харитонов, Костя Поливанов, Женя Тоддес, Юра Манн. <…> Марк поднял тост «за культурную ячейку – дом Саши и Мариэтты, которая все годы…» и проч. Было удивительно мило, хотя несколько тихо.

1994

13 августа, Истра. С 18 июля – ни дня умственных занятий, тяжелые дачные работы, одиночество, спокойствие. <…> На даче проделал такое количество работ, что, глядя теперь, удивляюсь: это я? один?

28 сентября . Вчера слушал речь Ельцина в ООН. Есть пара фраз из текста Л. Она: «Если осталась пара фраз – уже много!» [37]

21 октября.

Вчера приехал в Badenweiler на II международный чеховский конгресс. <…>

…Забытое ощущенье ухоженного немецкого городка!..

* * *

Со своего балкона в отеле «Sommer» Чехов видел термы в ложно-римском стиле.

<…> Сначала ходил к пруду с лебедями, потом мог только смотреть – кусочек пруда был виден с его балкона. Теперь все заросло, и пруда уже не видно, как не видно моря в Ялте, на которое смотрел с балкона Чехов.

В курпарке было то, что он любил: прекрасная природа, но облагороженная двухвековыми стараниями человека.

3 ноября, Истра . Утром пилил с ребятами березу, свалили на провод [38] , оборвали, сижу при керосиновой лампе.

Похоронили Асю Берзер. В крематории Донского монастыря были Люша Чуковская, А. Вознесенский, Клара Домбровская [39] (встретили ее, когда подходили с Л. к воротам), Н. Солженицына и др. (всего человек 40). Говорили Рыбаков, Войнович, Л., еще кто-то). <…>

1995