Лучи уходят за горизонт. 2001-2091

Элизабет вышла из штаба на воздух и ощутила, как похолодало с наступлением ночи. Блочные высотки возле школы, рядом с которыми теперь стояли солдаты и бронемобили, машины скорой помощи и журналисты с камерами, оставались затемнёнными — ещё утром жильцов эвакуировали, опасаясь взрывов, но вместо бомб обнаружили только отключённую автоматическую винтовку, из которой стреляли по охранникам школы.

Чёрные броневики «Хай Яо» заняли позиции со стороны пустыря, как раз напротив крыла здания, где располагался спортзал, в котором террористы удерживали заложников. Командующий «Хай Яо» показал ей сбежавших детей — это были старшеклассники-«альфы». Они быстро поняли, что происходит, и сразу выбрались из школы через окна. Ничего нового они Элизабет не сообщили, но один их вид давал понять, что огласки нельзя допускать ни в коем случае.

«Альфы» были спокойны, самоуверенны, и даже когда молчали, их молчание обретало странный вес, от них исходила энергия, их взгляды, прямые и пугающие, пробирали до мурашек даже Элизабет. «Эти совершенные головы… Какие мысли рождаются там, в ещё не до конца сформированных, гибких мозгах, которые по уровню интеллекта уже превосходят девяносто девять процентов населения планеты? — думала она, разговаривая с ними. — Если их снимут на видео и Сеть это заметит — нам придётся признаться во всём, и политиканы объявят их “страшнее ядерного оружия”, попробуют запретить и заполучить их себе».

Поговорив с детьми, Элизабет проконсультировалась у командующего «Хай Яо» насчёт штурма: отряд специального назначения готов по её приказу атаковать школу и уничтожить террористов. Он представил ей несколько вариантов штурма, предварительно уточнив, что все бойцы, которые примут участие в операции, прошли НБп по программе «гамма» и никогда не расскажут правды о том, что произойдёт за стенами школы.

— Примем вариант номер три как рабочий, — решила после недолгих размышлений Элизабет.

Удар электромагнитным излучением, звуковая атака, направленным взрывом пробить стену спортзала, точными выстрелами ликвидировать террористов, часть заложников («беты» и «гаммы») убить из их оружия, часть («альфы») вывести из здания под прикрытием и увезти на самолёт Элизабет. С учётом транспортировки до самолёта выполнение плана должно занять не более получаса.

— Я проинструктирую бойцов и буду ждать приказа, — отчитался командир.

«Профессионал, знающий своё дело… в армии будущего он будет “альфой”, а все его солдаты, не только один специальный отряд, — “гаммами”. Нужно ли среднее звено? Может ли “гамма” создать произведение искусства? Нужно ли искусство вообще — или с развитием человечества оно отомрёт и превратится в рудимент? Вот вопросы, важные, по-настоящему важные вопросы, на них должен ответить эксперимент — окончательно высветить все закоулки мозга, дать нам оружие против Болезни… а теперь из-за горстки идиотов и спятившего чудака Манделы я должна отвлекаться на ерунду».

Она стояла на улице и смотрела на здание школы, где свет мелькал только в окнах спортзала. Электронный секретарь сообщил, что с ней хочет переговорить Стивен Голд, и она приказала ответить ему шаблоном «перезвоню, когда смогу». НБп не спасает от раздражительности в критической ситуации, с толикой иронии отметила она, хотя, конечно, не испытываешь никаких переживаний, только раздражаешься от того, насколько бесцельно расходуется время.

Вопросы о времени были и у семерых внутри школы. В отличие от детей, которые дважды перекусили и теперь в большинстве погрузились в сон, они ничего не ели и почти не пили, томительно ожидая ответа от министра внутренних дел — того, чьим именем подписывались все входящие сообщения. Он опять просил больше времени, но Сеть по-прежнему не работала, и Эдин, как и все остальные, прекрасно понимал, что с ними играют.

— Напишем ещё раз, — предложил Алессандро.

— Покажем, что мы не уверены в себе, что боимся, что мы — лёгкая мишень, — ответил американец, отошедший от утреннего шока. — Мы будем бесконечно им писать, а они — отвечать, что нужно время, пока у нас не закончится еда, и мы не выйдем, подняв лапы кверху.

— Что ты предлагаешь? — спросил Эдин. Бойцы разговаривали тихо, в стороне от детей и учителей, но украдкой поглядывали на них и не опускали оружие ни на минуту.

— Нужно исполнить нашу угрозу, — пожал он плечами, — несколько убитых заложников приведут их в чувство.

— Нет, — сразу отказался Алессандро.

— Может быть, учителя? — спросил китаец. — Только не дети.

— Они и не дети, — американец снова нервничал. — Они монстры, они выродки…

— Они не виноваты.

— Но они стали такими! — Его голос становился громче. — Они не виноваты, но они стали выродками, они чудовища, вспомни, как они на нас бросились! Они только выглядят, как дети, но они не дети…

— Мы не будем стрелять в безоружных, — отрезал Алессандро, — это невозможно.

— А что возможно? — вдруг вмешался Эдин. — Думаешь, они согласятся, пришлют нам парламентёра с журналистами, выложат всё в Сеть, осудят Голда и оправдают нас? Если мы выйдем отсюда живыми и сдадимся, то всю жизнь проведём в спецтюрьмах.