Лучшая пора жизни

— У меня так круто двигаться вряд ли выйдет. Не впишусь, испорчу композицию, — перекинув апельсин из одной руки в другую, ответил он.

— А я тебя научу! — с вызовов заявила Наташа, хищно блеснула глазами и упала рядом с ним в траву.

Оставшись в одиночестве на воображаемом танцполе, Марина тут же замерла, а потом обратилась к задумчиво стоявшему у мангала Ивана:

— Пойдем прогуляемся, чтобы не мешать процессу обучения.

— Пойдем, — коротко отозвался Ваня, чувствуя знакомую неловкость, природу которой не раз пытался исследовать.

Они медленно зашагали по высокому берегу вдоль реки, чью изумрудную гладь изредка вспарывали моторные лодки, пока не остановились у свисающих обнаженными корнями над обрывом огромных сосен. Музыка была еще слышна, только теперь звучала приглушенно, пробегая эхом по руслу реки, будто популярные исполнители давали свой сборный концерт с палубы проходящего прогулочного катера. Прислонившись спиной к широкому коричневому стволу с глубокими трещинами, Марина подняла голову и долго вглядывалась в высокие зеленые кроны, неспешно покачивающиеся на фоне небесной лазури. Глаза же Ивана тем временем сами собой скользили по изгибам ее тела, пышную упругость которого кое-где сковывал темно-синий купальник. Вдруг девушка резко опустила лицо и успела поймать его недвусмысленный взор, из-за чего у словно ударенного током бедного парня покрылся испариной лоб.

— Расслабься, Ванечка, — добродушно ухмыльнулась Марина. — Я сразу заметила твое внимание, еще до того, как сегодня попробовала самый вкусный в своей жизни шашлык. Не знаю даже, как тебя за него отблагодарить. Может, что-нибудь придумаешь, чтобы мне в долгу не оставаться.

Поначалу растерявшийся парень, к своему же удивлению, быстро взял себя в руки и с видом бывалого человека довольно спокойно произнес:

— Мне хочется видеть в тебе интересную личность, собеседника, но твоя сексуальная привлекательность, а точнее взявший надо мной власть инстинкт, умаляют твой образ лишь до сексуального объекта, куклы с привлекательной плотью.

С минуту она молчала, никак не ожидавшая от внешне скромного паренька подобных слов.

— Честно говоря, меня такой расклад совсем не напрягает. Мы же решили сегодня просто повеселиться, — наконец промолвила Марина. — Но я удивлена, почему ты, совсем еще молодой человек, забиваешь голову подобными стариковскими заморочками? Ах, да! Вы же с Гемой теперь философы!

— Не философы, а будущие историки, — уточнил Иван. — Голову же я себе забиваю потому, что хочу стать хозяином своих страстей, а не быть у них на поводу, в чем тебе и признаюсь.

— Не выйдет у тебя ничего! Против природы не попрешь! — категорично заявила Марина. — Ты ведь даже глядя на меня слюной истекаешь, а что будет, если серьезно кем-нибудь увлечешься? Да и ради чего все усложнять и себя истязать — ума не приложу! Монахом хочешь стать?

— Стоики и киники обходились без затворничества, чем я хуже них? — сам себе сказал Ваня.

Марина не поняла его слов, а он без лишних разъяснений предложил двинуться в обратном направлении. По возвращении на поляну их взору предстала пасторальная картина Германа с Наташей, сидящих друг напротив друга на траве и о чем-то тихо воркующих. Не желая нарушать идиллию, Иван решил спуститься к воде и окунуться.

— Погоди, я с тобой, — окликнула его Марина, поняв намерение будущего историка. — Только давай немного хряпнем вискаря, а то скучно становится.

Девушка быстро подсуетилась, они, поморщившись, выпили и уже через пару минут, взявшись за руки, робко заходили в казавшуюся ледяной после раскаленного песка реку. Несмотря на дозу горячительного, смелости для решительного броска в прохладную пучину не хватало. Стоя по колено в воде, они оба ощущали, как течение ласково гладит их обожженные солнцем икры. Вдруг Марина подалась к нему, обвилась руками вокруг шеи и, привстав на цыпочки, впилась в его губы горячим поцелуем. У и без того хмельного Ивана пошла кругом голова, а в области плавок стал зарождаться плотный сгусток энергии, который упирался в самый низ живота прижавшейся к нему девушки. Опомнившись, он резко отпрянул, зашел по пояс в воду и без промедления нырнул в ее изумрудное, местами чуть тронутое рябью от снующего по руслу ветерка зеркало. Вновь оказавшись на поверхности через несколько секунд, Ваня глубоко вздохнул, наполнив моментально изголодавшиеся легкие кислородом и не оборачиваясь поплыл к небольшому зеленому островку в самой середине реки, над которым кружили голосистые чайки. «Дура чокнутая, шалава безмозглая! — злился Иван, активно гребя руками и ногами. — Зачем я ей рассказал про контроль над чувствами? Теперь потешаться надо мной будет, провоцировать, испытывать на прочность. Я тоже хорош: чуть что — сразу бежать. Так и вправду монахом станешь».