Лучше быть тварью, чем рабом

Справедливости ради хочу заметить, что не все люди здесь такие, как я. Вернее – все они люди, но не все признаются в совершенном и берут на себя ответственность за свои действия. Я познакомился с молодым парнем, который выбросил свою сожительницу из окна – они жили на шестом этаже. Он до сих пор считает, что во всем виновата она – она довела его до убийства. Такую же позицию, наверное, мог бы выбрать и я – или не мог бы? Это вопрос к себе. Я ничего не стал говорить тому парню, а лишь спросил: «Как тебе спится?» Он ответил, что порой его мучает бессонница.

А меня порой навещает крепкий сон, это случается настолько редко, что каждый такой сон я запоминаю. Знаешь, а ведь он тоже по-своему прав – если подумать, виноваты оба. Оба – трусы, оба – драчуны. Оба – бриллианты и мрази. Один – убийца, а другая – труп. Я мог быть трупом, а Дора могла быть убийцей, например, она могла бы запросто меня убить, когда я спал, если бы захотела. Но этот выбор совершила не она, а я. Иначе Дора бы сейчас отбывала наказание, а мое тело лежало в земле.

Еще один мужчина, недавно привезенный к нам в тюрьму, изнасиловал девушку, которая была младше его на несколько лет и жила на соседней улице. Он наблюдал за ней месяцами, прежде чем решился совершить задуманное. Он узнал, что она живет одна – некоторое время назад девушка вернулась в город, где выросла, сбежав от своего мужа. У нее была трехкомнатная квартира, которая досталась ей по наследству от бабушки.

Он следил за ней каждый день знал маршруты, которыми она ходит, знал, в какие дни и в какое время к ней приезжают в гости родители. Однажды он просто позвонил ей в дверь, приставил нож к горлу, чтобы она не кричала, и изнасиловал ее у нее на кровати. Пригрозил, если она кому-то расскажет об этом, убить не только ее, но и ее родителей, так как знал их адрес. Девочка сразу пошла в полицию и все рассказала. А он как ни в чем не бывало отправился в магазин, купил пачку макарон и бутылку пива, даже не успел принять душ – включил воду, когда ему позвонили в дверь.

Он упивался своим рассказом, я не стал выслушивать подробности сцены насилия. Ему это доставляло удовольствие, а у меня появилось желание стереть улыбку с его лица асфальтом, но я сдержал себя и молча отошел в сторону. Мне не нужны нарушения и его затаенная злоба – я ясно почувствовал, что этот человек умеет таить злобу до удобного момента. Я хочу жить любой ценой и хочу попробовать выйти досрочно, мне понравилась перспектива досрочного освобождения в обмен на тихую, спокойную жизнь без нарушения порядка. Не знаю, что будет завтра или послезавтра. Может быть, что-то произойдет такое, что выбьет из моей головы эту опьяняющую надежду.

Везде есть люди, и везде есть мрази. И в каждом из нас, думаю, живут по соседству и люди, и мрази.

Встречал здесь и тех, кто полностью осознал свою вину. У каждого из нас своя история. Я не лезу в чужую душу и не позволяю никому лезть в мою, оставаясь при этом в меру дружелюбным и в меру закрытым. Если могу помочь другому, например, угостив пачкой сигарет или поделившись книгой – помогу. Здесь поделиться чем-то – даже не норма, а ритуал. Сегодня поделился я, а завтра поделятся со мной. Здесь можно жить. И можно жить долго. Если есть, ради чего, и если способен на то, чтобы жить.

Это письмо называется «Я не хочу убивать», но я не знаю, что будет, когда я выйду на свободу. Если выживу, то могу покинуть эти места, будучи не таким уж старым мужчиной. Если позволить себе помечтать, я могу жениться вновь на той, которую полюблю, которая полюбит меня и не испугается моей истории. Но я не могу утверждать, что, убив и раскаявшись, я не совершу преступления вновь. Я не знаю, каким человеком я буду через десяток лет, я не знаю даже, каким человеком я буду завтра, когда проснусь. Я не могу знать, как именно я раскроюсь с той женщиной, которая, возможно, даже не подозревает сейчас о моем существовании. Как она, в свою очередь, раскроется со мной. Старик однажды сказал мне: «Я думал, что знаю себя целую жизнь, а вчера я достал номер своей первой жены, позвонил ей и понял, что ничего о себе не знаю. О том себе, который говорил с ней по телефону, смеялся вместе с ней, а затем повесил трубку и начал жить в моем теле. Такое ощущение, что ко мне подселился квартирант».

* * *