Лучше умереть!

— Сейчас объясню… Ты знаешь, как я люблю свою Мэри!.. Ради нее я Париж спалить готов. Мог бы, так и весь мир уничтожил. Если речь идет о ее жизни, я умереть за нее готов… а она, как тебе известно, очень больна.

— Нужно сделать так, чтобы она ни в коем случае не умерла… и жила, черт возьми, как можно дольше! — воскликнул Соливо. — Но какое отношение ко всему этому имеет твоя дочь?

— Мэри любит Люсьена Лабру…

— И из-за этого ты так разнервничался! — весело воскликнул Соливо… — Но ведь это мимолетное увлечение Мэри и есть та самая соломинка, что тебя спасет! Выдай дочь за парня, и как можно скорее. Стоит мэру провозгласить их супругами, и бояться больше нечего. Предположим, Люсьен, будучи уже твоим зятем и компаньоном, встретится вдруг с Жанной Фортье. Допустим, ей удастся окончательно утвердить его в мысли, что она невиновна… Вообразим, что они вместе пускаются на поиски подлинного альфорвилльского поджигателя, убийцы Жюля Лабру, и в конце концов находят его; ясно как день, что сам же Люсьен и заставит Жанну Фортье молчать. Разве он сможет поднять скандал вокруг имени человека, на дочери которого женат? Да никогда в жизни!

— Когда я узнал, что Мэри любит Люсьена, я все это уже просчитал… Но с этим браком ничего не выйдет.

— Вот те раз!.. Что, разве парень уже женат?

— Нет, но он любит другую.

— И эта другая очень богата?

— У нее ни гроша за душой.

— Ну и болван! Это же глупо, просто невероятно!

— Может быть; но, к несчастью, все обстоит именно так, ибо Люсьен отказался жениться на Мэри.

— Теперь до меня наконец дошло. Эта пташка вставляет тебе палки в колеса, ее-то и нужно убрать…

— Да!

— Когда она исчезнет, у Люсьена хватит ума не упустить из рук то состояние, которое ты предлагаешь ему…

— И только это может спасти мою дочь.

— Ладно, братец… Мы с тобой — свои люди! Будь спокоен: в самом ближайшем времени мою племянницу станут величать госпожой Люсьен Лабру. Кстати, как зовут любовницу этого балбеса и где она обитает?

— Понятия не имею.

— Черт возьми, с такой информацией далеко не разбежишься.

— Согласен; но зато я придумал, как все выяснить. Люсьена я на три недели отправляю в Бельгард — монтировать станки и вести переговоры по поводу следующего заказа.

— Прекрасно. Он не будет нам мешать.

— Сегодня он ночует на заводе, чтобы завтра утром проследить за доставкой груза на железнодорожную станцию. Сам он уедет в понедельник утром…

— Ни слова больше! Я все понял. Раз ему ехать в понедельник, а воскресенье у него свободно, он непременно посвятит его трогательнейшему прощанию с предметом своего обожания… Стало быть, нужно проследить, в каком направлении навострит лыжи юноша после того, как отправит груз на станцию… Ну что ж, скоро мы все узнаем, обещаю тебе, а я своими обещаниями просто так не бросаюсь.

— Деньги тебе нужны?

— Тактичный вопрос, нечего сказать! — рассмеялся Овид. — Сразу видно, что перед тобой деловой человек! Но обрати внимание, братец, на мою обходительность: до сих пор я от тебя ничего не требовал. О цене договоримся, когда выясним, что за работенку предстоит провернуть. Где живет Лабру?

— Улица Миромесниль, 87.

— Ладно, проследим. Теперь мы все обсудили, и я проголодался, как волк. Идем ужинать.

— Давай я выйду первым. Неподалеку стоит моя карета. Отправлю кучера домой, предупредить, что меня к ужину не будет.

— А я пойду прямо в ресторан папаши Лотиля.

Когда Жак Гаро расстался с «братцем», было около одиннадцати вечера.

«Овид — именно тот человек, что мне сейчас нужен, — думал он, направляясь на улицу Мурильо. — С его помощью я с успехом выберусь из всех передряг».

А дижонец тем временем размышлял:

«Вот черт! Но ренту-то нужно спасать! А что до денег, то тут уж я позабочусь о том, чтобы плата за мои труды являла собой весьма соблазнительную сумму! Братец богат… Заплатит».

Глава 5

С тех пор как отец пообещал Мэри, что она станет женой Люсьена Лабру, девушка просто обезумела от радости. Будущее рисовалось ей в розовом свете. Всего два дня прошло с того момента, как отец принес ей эту добрую весть, а лицо ее уже не выглядело столь устрашающе бледным, да и красные пятна на щеках больше не выступали. Воскресенья отец обычно проводил с ней. В субботу она весь вечер просидела одна, ибо Поль Арман послал кучера предупредить, что к ужину его не будет.

Неожиданное отсутствие отца очень раздосадовало ее: она надеялась поговорить с ним о Люсьене, и именно поэтому с утра пораньше отправилась к нему в кабинет. Миллионер имел все основания подозревать, что Мэри жаждет задать ему тысячу вопросов, на которые он не будет знать, как ответить. И решил, что придется по возможности как можно реже оставаться с дочерью наедине, дабы не попасть в неловкое положение; поэтому, когда дверь в кабинет открылась и она появилась на пороге, Жак не смог сдержать досады и нахмурился. Ни досада, ни складки на лбу отца не ускользнули от внимания Мэри.

— Я помешала тебе, папа?

— Да, детка, немножко помешала; я тут занят расчетами, и мне никак нельзя отрываться, но, раз ты пришла, так уж поцелуй меня.