Лучшие годы мисс Джин Броди. Девицы со скудными средствами

Сэнди продолжала искать причину. Какое-то отношение это имело и к тому, что произошло тем утром, когда мисс Броди послала было Монику Дуглас в кабинет рисования за новыми альбомами и угольными карандашами, а потом отозвала назад и послала вместо нее Роуз Стэнли. Когда Роуз вернулась, нагруженная альбомами и коробками с угольками, ее сопровождал Тедди Ллойд, точно так же нагруженный. Освободившись от поклажи, он спросил мисс Броди, хорошо ли она провела каникулы. Она протянула ему руку и сказала, что осваивала Крэмонд, не надо, мол, пренебрежительно относиться к окрестным маленьким портовым городкам.

— Вот уж не думал, что в Крэмонде есть что осваивать, — улыбнулся мистер Ллойд, золотистый локон упал ему на глаза.

— В нем немало очарования, — возразила она. — А вы куда-нибудь ездили?

— Я писал, — хриплым голосом ответил он. — Семейные портреты.

Роуз все это время рассовывала в шкафу новые альбомы и наконец справилась с этим. Когда она повернулась, мисс Броди обняла ее за плечи и поблагодарила мистера Ллойда так, словно они с Роуз были единым целым.

— Н-з-чт, — отозвался мистер Ллойд, имея в виду «не за что», и ушел. И в тот момент Дженни прошептала в ухо Сэнди: «Роуз изменилась за время каникул, не находишь?»

С этим нельзя было не согласиться. Ее светлые волосы были подстрижены короче и сияли. Щеки стали более бледными и худыми, она больше не таращила глаза, а, наоборот, слегка прикрывала их ресницами, будто позировала для особой фотографии.

— Может, у нее наступила перестройка организма? — предположила Сэнди. Мисс Броди называла это менархе, но когда девочки пытались употреблять это слово между собой, их начинал разбирать смех и становилось неловко.

Позднее, по окончании уроков, Дженни сказала:

— Я все же расскажу мисс Броди про того мужчину.

Сэнди ответила:

— Не надо.

— Но почему? — спросила Дженни.

Сэнди попыталась, но так и не смогла объяснить почему, просто было что-то неуловимо значимое в самой мисс Броди, в том, что она провела каникулы в Крэмонде, и в том, что послала к мистеру Ллойду именно Роуз. Поэтому она сказала:

— Тебе же сотрудница полиции велела постараться забыть об этом, а будешь рассказывать мисс Броди — невольно вспомнишь.

— Пожалуй, ты права, — согласилась Дженни.

И они забыли о мужчине с Уотер-оф-Лейта, а о женщине из полиции с течением времени вспоминали все чаще.

Во время последних двух месяцев, что им оставалось провести вместе, мисс Броди стала — само очарование. Она не поучала, не бранила и, даже когда ее к тому вынуждали, не раздражалась ни на кого, кроме Мэри Макгрегор. Той весной они с классом полностью оккупировали скамейки под вязом, откуда открывался вид на нескончаемую аллею майских деревьев в темно-розовом цвету и было слышно, как по невидимой за деревьями дороге цокают лошадиные копыта в такт вращающимся колесам деревенских повозок, налегке возвращающихся домой по завершении утренних дел. Неподалеку, как привет из будущего года, группа девочек-старшеклассниц повторяла начальный курс латыни. Как-то раз, тронутая прелестью весны, преподавательница латыни начала нараспев читать текст на мотив народной песенки под перестук копыт пони и скрип тележных колес, и мисс Броди, восхищенно подняв вверх указательный палец, призвала учениц тоже послушать.

Nundinarum adest dies,Mulus ille nos vehet.

Eie, curre, mule, mule,I tolutari gradu[31].

Той весной мать Дженни ждала ребенка; дождей, заслуживавших упоминания, не было вовсе, трава, солнце и птицы, стряхнув зимнюю сосредоточенность на себе, начали думать о других. Здесь, под вязом, мисс Броди оживляла любовный роман своей молодости, вышивая по старой канве новыми яркими нитями: оказалось, когда ее покойный жених приезжал в отпуск, он часто катал ее в рыбацкой лодке, и они проводили свои самые счастливые часы на гальке среди скал неподалеку от маленького портового городка. «Иногда Хью пел, у него был красивый тенор. А иногда становился молчалив, устанавливал мольберт и рисовал. Он был очень талантлив в обоих этих искусствах, но, думаю, в глубине души он все же был художником».

Тогда девочки впервые услышали о художественных наклонностях Хью. Сэнди это озадачило, она решила посоветоваться с Дженни, и им обеим пришло в голову, что мисс Броди подгоняет историю новой любви под историю старой. Начиная с того момента эти две девочки слушали ее с удвоенным вниманием, остальной класс — с обычным.

Сэнди завораживал этот метод — составлять из одних и тех же фактов разные мозаики, и она разрывалась между восхищением такой техникой и настоятельной необходимостью доказать виновность мисс Броди в неподобающем поведении.

«Как там насчет уличающих документов?» — спрашивала сержант Энн Грей в непринужденно-дружеской манере. Она и впрямь была волнующе очаровательна.