Лучшие страхи года

Суини-нож подметает пол:локон седой, пенные брызги щетины,истлевших зубов одинокие корниторчат. Он мурлычет баллады:«Зеленые рукава», «Ярмарка в Скарборо».Вороная грива волос скручена, взмылена,пустыней потрескались губы, глазабессонница обвела чернотой, но взор его ясен.На карнизах поют соловьи,из лавки внизу поднимается луковый дух,едкий и злой,

стук ножа, лишившего жизни морковь,вихрь гороховой шелухи, благородный звон эля.Волна орегано.На четвереньках, с усердием птицы, клюющей зерно,он подберет каждый волос, обрезок кутикулы,пятнышко плоти.В стеклянную чашу вернется пиявка.Он так увлечен скрупулезной работой, достойной хирурга,что почти забывает о главном источнике хаоса.Человек, серолицый, обескровленный,мукой придавленный к креслу.Пальцы когтями вцепились в обивку,

даже теперь, после смерти. Повсюду — кровь, его кровь.Суини-бритва вздыхает, и вздох —как легкий дымок из пекарни.Ветошь он погружает в чашу с водой, орошаямелкими брызгами хрящ. Так миссис Ловеттготовит начинку, плоть запекая в пирог.Волосы, зубы, другие обрезки. Мелочь любаядостойна почтенья. Лезвие бритвы срезаетплоть, обнажая желто-бурые кости, кривые от старостии небрежения телом,открывая мускулы торса, тугие и черные,

нервов белесую слизь,вытекающие из желудка широкие реки кишок;два призрачных легких лежат, как любовникина ложе познанья (или смертном одре).Что есть человек, гадает цирюльник булатный, —каждый раз, когда режет, — но желтоватая кожа, как ложь,лишь прикрывает золотом фальши всю грубую мерзостьпростой анатомии,а правда хрустит на зубахмасляной корочкой пирогов миссис Ловетт.Зато очень простомясо нарезать, сбросить вниз, взять метлу

и вымести сор.Работа закончена, остро заточенный Суини,как сорока, подбирает остатки — на суп.Кончен день, и жестокость осталась жестокостью.Кончен день, и курится дымок очага.Люди — монстры до самых костей.Снова поет соловейв зелени лавра.(перевод М. Никоновой)

Р. Б. Рассел

LOUP-GAROU

В первый раз я посмотрел этот фильм, «Loup-garou»,[30] в восемьдесят девятом, в маленьком клубном кинотеатре в центре Бирмингема. Мне нужно было в город на собеседование по поводу работы, и, как всегда, я выехал с большим запасом времени. Сначала я рассудил, что на дорогу, парковку и поиск офиса аудиторской компании, место в которой мне отчаянно хотелось получить, уйдет около двух часов. Собеседование было назначено на два тридцать, поэтому накануне вечером я решил, что выйду из дома в полдень. Но вскоре начал беспокоиться, что пробки помешают мне добраться вовремя, и собрался накинуть полчаса. Наутро я посмотрел карту, но парковки на ней обозначены не были, поэтому прибавил еще полчаса к отведенному времени. Вполне разумным казалось выехать в одиннадцать, но я был готов уже к половине десятого и, чем сидеть дома как на иголках, предпочел сразу отправиться в путь.