Лучший друг

– Мы г-г-грязные интервенты – это правда. Мы принесли на вашу землю еще одно бедствие, которое затуманило разум многим, от чего вы забыли о главной проблеме. Сегодня мы – те самые грязные интервенты – сделаем все, чтобы загладить свою вину и не прослыть лжецами в ваших глазах. Я не герой и не военный, не тактик и не полковник, но у меня есть важные сведения и вера, а также вина, которую мне нужно было бы искупить в одиночку, но вы не согласились оставить меня одного… Спасибо вам, – Егор опустил руку, которой нервно теребил клипсу и замолчал.

На площади раздалось громкое и троекратное «УРА!». Подняв взгляд, Егор заметил горящие глаза и кричащих во всю глотку солдат, которые поддерживали его и вскидывали кулаки к небу. В эту секунду никто не сомневался в нем, и ему стоило огромных усилий сдержать слезы, дабы не ударить лицом в грязь. В конце толпы стояла Маша, которая улыбнулась и еле заметно кивнула ему. Он продолжил:

– Первый шанс для нас! – заорал он. – Изучая карту, я обнаружил на ней противовоздушную установку. Что было ожидаемо, мои п-п-познания оказались недостаточными, но мне помог Игорь Дмитриевич и маршал Митрофан Альбертович. По нашим предположениям – это ПВО армии России, оставшееся здесь еще с начала двадцать второго века, – он запнулся, стараясь вспомнить название. – Звали ее «Большой Суд», или, если точнее, СУРД. Если предположения нашего талантливого оружейника верны, то эта штука может одним залпом заставить забыть про ваши терки с этими дикарями. Один снаряд способен разнести в щепки половину небольшой деревушки, а их плешивый поселок сгорит дотла от одного лишь залпа. Второй шанс! – заорал он громче, от чего боевой настрой немного повысился. Даже Лёша в конце шеренги поднял брови и слегка улыбнулся таланту брата. – Заброшенный танк. Тут все просто – это хорошее место для самого талантливого пулеметчика из вас, засев в которое вы сможете вести огонь, прикрывая спины своих братьев по несчастью. И третий шанс – самый вероятный, но и самый сложный в исполнении. Маневр со складом, который, если удача повернется к нам лицом, может быть начинен взрывчаткой. Этим займутся два снайпера на холме, которые разнесут его в щепки противовоздушной раскладной установкой. Тем самым мы сможем уничтожить силы противника и лишить их боеприпасов. Однако, если не получится, наш план пойдет псу под хвост, после чего вам придется идти в наступление и надеяться на удачу. А сейчас финальный вопрос – кто против нашего плана? – гробовое молчание. – У вас не остается выбора, – продолжил Егор, у которого навернулись слезы на глаза. – Если вы не отберете свое, то нападения будут продолжаться вечность. Я закончил.

VII

План был сухой и ненадежный. Сам Егор мало в него верил, но отряд из более чем сорока человек верили ему, не задавая лишних вопросов. Все были воодушевлены идеей и возможностью наконец избавиться от назойливых блох в лесах, и это придавало им смелости.

После выступления Егора сразила жуткая головная боль. Он быстро побежал в туалет гостиницы, после чего его долго тошнило. Гул в голове разрывал его на части, и он отключился.

Очередной сон. Мысли были похожи на военные воспоминания. Все было то красным, то желтым, попеременно сменяясь, создавая картину из цветов гнили и грязных оттенков. Во сне толпа людей в военной форме шла по узкой дорожке у обрыва, как вдруг все начали падать с нее, разбивая головы о скалы, острые выступы и сворачивая шеи в глубоких ямах. Все подножие обрыва залил кровавый океан, а Егор один стоял сверху, смотря на все это слезящимися глазами и держа трясущимися руками винтовку. Что-то толкнуло его, и он полетел с обрыва к ним.

Снова просыпаешься в поту. В туалете стоял жуткий кислый запах, а Егор лежал на полу и держался рукой за ободок туалета.

Снаружи люди продолжали собираться. К ним присоединился отряд Черного, который раздавал разного рода оружие и припасы: гранаты, отсеки Энгера, кейсы с оружием, противогазы и медикаменты, которые лежали на жене оружейника.

– Это, ребята, спасет вам жизнь, – говорила она. – Чуть что – сразу ко мне!

На это послышалось томное «Да!». Егора бросило в дрожь. В мыслях нарастала тревога, а мозг, словно не желая принимать хоть какие-то виды обезболивающего, рисовал страшные картинки того, как толпы людей падают в овраги, подрываются на минах и задыхаются в цианидовой дымке. Из комнаты спустилась Маша, на которой были надеты черные сапоги и зеленые штаны вместо юбки. Сначала Егор этого не заметил; обнимая ее, он озабочено смотрел на солдат, но потом его взгляд упал на развязавшийся шнурок.

– С ума сошла?! – он взял ее за плечи и широко открыл глаза. – Тебе туда нельзя!

– Почему? – она нахмурилась и взяла его за руку. – То есть вам можно, а мне нельзя?

– Но… но, н-н-но если что-то случится, – не выдержал он, и слезы потекли из глаз. – Нельзя тебе, нельзя!

– Перестань! По твоей логике и я могу не пустить тебя туда! А если что-то случится с тобой?! – она прижалась к нему губами и повалила на диван.