Читаем Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все полностью

Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все

У Пирс не было выбора – ей пришлось делать новый монтаж и заново подавать его. К этому моменту ей негласно сообщили, что главным образом MPAA беспокоили две сцены – изнасилование Брэндона и сексуальная сцена с ним же и Ланой Тисдел, в которой героиня Севиньи испытывает длительный оргазм. Обе сцены сократили; кроме этого, Пирс вырезала момент, в котором Брэндон вытирает губы после орального секса с Ланой. Новую версию «Парни не плачут» заново отправили в MPAA, и фильм наконец-то получил рейтинг R. Кровавое убийство Брэндона MPAA, кажется, не очень волновало. Гораздо больше внимания организация уделила сексуальным сценам. Симпсон считает диспут вокруг рейтинга «Парней» «невероятно несправедливым». «Мне он показался гомофобным и трансфобным», – говорит он.

Ситуация с рейтингами разрешилась, но в преддверии проката «Парней» осенью 1999 года перед Пирс оказалось еще одно препятствие: в октябре Лана Тисдел подала иск против Пирс, Вачон, Fox Searchlight и еще нескольких ответчиков в окружной суд Лос-Анджелеса за клевету и вторжение в тайну личной жизни. В исковом заявлении Тисдел утверждала, что фильм изображает ее в качестве «похотливой змеюки» и что она опасается «презрения и/или разрыва с друзьями и членами семьи, которые могут посчитать ее лесбиянкой».

Заявление Тисдел для прессы было еще более жестким. Она сказала, что «Парни не плачут» «уничтожает память о Брэндоне, как двое убийц уничтожили его тело. Брэндон Тина убит во второй раз». Пирс говорит, что ей было больно читать эти слова, «ведь фильм полон любви и к Брэндону, и к ней самой».

Иск Тисдел был одним из нескольких, с которыми могли столкнуться «Парни не плачут»: фильму угрожали и стороны, связанные с конкурирующими фильмами о Брэндоне Тине. Пирс пугала возможность того, что фильм не выйдет из-за дорогостоящих судебных баталий. «Я была просто девочка из Ист-Виллиджа с фильмом, который я люблю и за который готова умереть, – говорит она. – Я была в ужасе».

К этому моменту «Парни» успешно прошли по фестивалям, и номинации на «Оскар» казались неизбежными, в том числе благодаря такому поклоннику, как Роджер Эберт, познакомившемуся с Пирс, Суэнк и Севиньи на кинофестивале в Торонто: он был настолько впечатлен фильмом, что спросил разрешения сфотографироваться с ними. Бинен говорит, что «Ким нашла могущественного, влиятельного защитника» в Эберте: «Правда, она думала, что его зовут Роберт

Эберт. Мир, в котором мы жили, был очень далек от мейнстрима». Тем временем Пирс давала так много интервью по поводу фильма, что в какой-то момент ей пришлось примотать телефонную трубку к голове полотенцем, чтобы не болела рука. «Однажды утром я проснулась и обнаружила, что у меня не открывается рот, – говорит Пирс. – Я подумала: „Это что, сердечный приступ?“ Но моя девушка сказала мне, что я примотала трубку к голове и повредила челюсть».

Производство фильма набрало ход, но, вспоминает Пирс, юридические проблемы, и особенно иск от Тисдел, ставили процесс под угрозу. Во время пиар-кампании фильма режиссеру позвонили со студии Fox – сообщить, что Тисдел дала первичные показания. «Они сказали мне: она утверждает, что не давала права на биографию, и если ты нам врала, то будут большие неприятности», – вспоминает Пирс. К счастью, Пирс вспомнила, что снимала на камеру встречу с Тисдел в 1996 году. «Когда она подписывала, мы направили камеру вниз на руки, а потом обратно», – говорит она.

Когда стало понятно, что Тисдел все-таки дала согласие на свое изображение в «Парни не плачут», Пирс попросила Fox Searchlight выплатить ей денег в рамках внесудебного соглашения, чтобы дело кончилось поскорее. «Я сказала: если дашь мне выпустить фильм, получишь немного денег. Если нет, мы все останемся ни с чем», – рассказывает Пирс. Тисдел в итоге согласилась при одном условии: она хотела посмотреть «Парни не плачут» вместе с Пирс.

Осенью они встретились в частном кинозале на территории 20th Century Fox в Лос-Анджелесе. Они почти не общались с того дня, когда Пирс появилась на пороге дома Тисдел в Небраске, чтобы поговорить о Брэндоне; теперь Тисдел было 24 года, она покрасила волосы в оранжевый цвет. «Она говорит: „Можешь сесть в нескольких рядах сзади меня? Я не знаю, как отреагирую“, – вспоминает Пирс. – Я сидела там, где мне было видно, как она себя ведет, но при этом достаточно далеко, чтобы не вторгаться в ее пространство».

Пирс говорит, что когда фильм закончился, они хорошо поговорили. «Она сказала, что ей очень понравились сценарий и актерская игра». Но больше всего режиссеру запомнилось странное ощущение того, что она одновременно видела Тисдел и историю о ней и Брэндоне на большом экране. На мгновение они остались наедине в тихом кинозале, на перекрестке правды и вымысла.