Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все

«Экстази» принесло долгожданный момент «сандэнсовского» триумфа режиссеру, чьих «Тусовщиков» фестиваль отверг всего несколько лет назад. «Тусовщики» были сняты по сценарию Джона Фавро, который сам же и сыграл в фильме вместе с Винсом Воном, и рассказывали о двух холостяках, исследующих старорежимные клубы Лос-Анджелеса. Это была комедия о дружбе с ударными репликами, которые быстро разошлись на цитаты («В тебе всё так богато, а ты и не понимаешь»), и большим добрым сердцем; выпустившая фильм Miramax, кажется, не вполне понимала, что ей досталось. «Тусовщики» были достаточно успешны для того, чтобы студии заметили Лаймана и начали приглашать его на фильмы типа «Умницы Уилла Хантинга» – от которого он отказался. Вместо этого Лайман перешел на «Экстази». Версии этого сценария существовали еще в начале девяностых, когда его автор Джон Огаст занимался экранизациями детских книжек типа «Излома времени» и «Как есть жареных червяков». «Все, что мне предлагали, было про эльфов, гномов или Рождество», – говорит Огаст. Изначально «Экстази» затевался как короткометражный фильм, который мог бы стать ступенькой к более серьезным проектам. Отправной точкой для автора стали его визиты в Rock’ n’ roll Ralphs – супермаркет в кипящем квартале Сансет-стрип в Лос-Анджелесе[15]

. «Всегда хотел узнать, как выглядит жизнь этих кассиров после работы», – говорит Огаст.

За несколько лет «Экстази» превратилось в полнометражный сценарий про нескольких так-себе-героев – в том числе скучающих работников супермаркета, – которые в одну ночь удалбываются экстази, устраивают пожар в отеле во время групповухи и едва не погибают от пули. Их истории Огаст рассказывает при помощи трех глав с нелинейной хронологией; персонажей и их линии то и дело ставят на паузу, а в конце фильма все сводят вместе.

У «Экстази» были все признаки самодельной криминальной комедии по следам тарантиновского «Чтива» – наркотики, оружие и остроумные бандиты (а кроме того, как и в «Тусовщиках», глубокое сочувствие к молодым и долбанутым протагонистам-лосанджелесцам). Если бы такой фильм вышел десятью годами ранее, его бы купил по остаточному принципу какой-нибудь мелкий прокатчик и выпустил в артхаусных кинотеатрах и университетских городках. Но после того, как в последний момент сорвалась сделка с независимым финансированием, фильм оказался в руках у Columbia/TriStar, вполне мейнстримного по духу подразделения Sony. TriStar в предшествующие несколько лет занималась производством звездных тяжеловесов для многозальников типа «Годзиллы» и «Маски Зорро». Развязные, закрученные, дешевые взрослые комедии типа «Экстази» были не ее форматом.

Появившееся на «Сандэнсе» независимое движение это изменило. Малобюджетные фильмы играли все большую роль в культуре, и большие студии стали выглядеть оторванными от жизни. Это положение вещей особенно бросалось в глаза на церемонии «Оскара» 1997 года, когда только один релиз студии-мейджора – романтическая драма «Джерри Магуайр» с Томом Крузом – получил номинацию на «лучший фильм». В других категориях тоже преобладали независимые фильмы, зачастую с малоизвестными именами и мизерными бюджетами – например, «Тайны и ложь» и «Фарго». Голливуд выставили с его же вечеринки, во всяком случае на тот вечер. «Не забывайте, что сама же Киноакадемия – древняя, ретроградная, та самая мейнстримная

Киноакадемия – номинировала все эти фильмы, – отмечает историк кино Марк Харрис, в тот момент редактор Entertainment Weekly. – Это много говорит о том, что тогда всех восхищало».

TriStar Pictures пропустила кое-что из восхитительного: в начале девяностых студия заплатила Тарантино миллион долларов за сценарий «Криминального чтива», но отказалась от него и отдала Miramax («Они боялись за него браться, – говорил Тарантино о TriStar, – и думали, что кино будет несмешное»). Однако через несколько лет «студии с кошельками потолще уже пытались вести себя смелее и побольше рисковать», – говорит Харрис. Такой фильм, как «Экстази», вдруг стал выглядеть разумным вложением средств. Благодаря ему Sony выглядела чуть более модно и вышла на орбиту одного из самых востребованных и непредсказуемых молодых режиссеров десятилетия.

Лайман нашел немало знакомого в сценарии Огаста, напомнившем ему собственную лихую юность. В середине 1980-х Лайман, первокурсник Брауновского университета, и несколько его друзей были арестованы за кражу светофора и провели ночь в тюрьме – прямо посередине сессии. «Я стал в тысячу раз больше понимать про свое место в мире, – рассказывает он. – Копам было все равно, что у нас сессия. И я вдруг понял: ого, вообще-то моя маленькая жизнь по большому счету не так уж много значит. За неделю я осознал, что эта история была не худшим, что могло со мной случиться, а наоборот – лучшим, что могло случиться».